Почему мы не бомбим мосты через Днепр?
Действовать в таких вопросах следует с холодной головой и строго придерживаться стратегии, особенно если она себя оправдывает
Многие сокрушаются, что наши вооружённые силы не уничтожают украинские мосты через Днепр. Это выглядит логично с точки зрения задачи нарушения снабжения группировки ВСУ на левом берегу Днепра. На днях политолог Павел Данилин поднял этот вопрос в весьма острой и категоричной форме. Нельзя сказать, что мосты наша авиация совсем не бомбила. По одному мосту в Затоке через Днестровский лиман стреляли не менее пяти раз, в том числе телеуправляемыми ракетами воздушного базирования Х-59. Противник мост ремонтирует, но ВКС периодически добавляем жару. Последний раз это случилось 22 июля, – для этой цели использовали сверхзвуковую противокорабельную ракету “Оникс” с комплекса береговой обороны “Бастион”. Мне приходилось бывать в ракетной части береговой обороны, которая занимается этими вопросами, которая утопила украинский флот и наносила удары по наземным целям. Эта ракета стоит значительно дороже дозвукового “Калибра”, но зато её очень сложно перехватить.
Почему мосту в Затоке ВКС РФ методично выводит из строя, а коммуникации через Днепр почти не трогают? Слово “почти” справедливо, поскольку в прошлом году имел место один ракетный удар по железнодорожному мосту в Днепропетровске на фоне многочисленных требований общественности прервать коммуникации врага. Попробовали, попали, но продолжать не стали. В самом деле, почему? Удалось же ВСУ вывести из строя Антоновский мост и мост на плотине Каховской ГЭС?! Правда для этого им пришлось методично “гвоздить” по обеим мостам «хаймарсами». Как мне рассказал офицер, который в числе последних уходил из-под Херсона, на тот момент только в Антоновском мосту было 600 дырок! Если считать, что хотя-бы половину ракет наша ПВО перехватила, получается, что противник потратил на вывод из строя только одного моста «хаймарсов» примерно на 300 миллионов долларов! Тогда у него не было крылатых ракет Storm Shadow с почти полтонной взрывчатки, которыми он сейчас пытается снести мост на крымском перешейке в Чонгаре. В любом случае, для врага трата огромного боезапаса управляемых ракет того стоила, – если бы мосты были целы, не видать им Херсона! Так почему же мы не занимаемся подобным?
На этот счёт есть как сугубо военные, так и политические соображения. Начнём с первых.
Во-первых, это далеко не так просто, – серьезно повредить или снести пролёт крупного моста. Попасть по мосту мало, – следует попасть чем-то очень мощным и, желательно, не один раз. Крылатые ракеты для этого не очень-то годятся, лучше – тяжелые бомбы весом от 500 кг минимум. Еще лучше полуторатонки, а еще лучше ФАБ-300. Вот что на этот счёт пишет известный блогер, в прошлом штурман СУ-34, известный как Figterbomber. Хорошо бомбить створ моста, – разрушить фундамент его наземной части т.н. камуфлетными боеприпасами. Для этого не обязательно попадать по пролёту, достаточно заглубить бомбу в грунт рядом, – локальное землетрясение и просадка грунта сделают дело. Именно так был разрушен английской авиацией виадук в Билефельде. Для этого они использовали сверхтяжёлые «сейсмические» бомбы «Гранд Слэм» и «Толлбой» массой 10 и 5 тонн соответственно. Впечатляющая кинохроника этих бомбёжек дошла до наших дней. Однако, для этого следует войти в зону ПВО противника, которое еще весьма опасно. Доставить сверхтяжёлые бомбы ФАБ-3000 и ФАБ-5000 способна только стратегическая авиация (ТУ-22М3, ТУ-95 и ТУ-160), но посылать её на территорию противника, прикрытую ЗРК есть самоубийственное предприятие. Конечно, ТУ-160 и ТУ-22М3 способны прорваться на низких высотах, но потери неизбежны. В условиях, когда мы не способны эффективно пополнять этот авиапарк (а это так), нам нужно беречь их для нужд ядерного сдерживания как зеницу ока. Достаточно мощные бомбы ФАБ-1500 могут нести фронтовые бомбардировщики СУ-34. На этот счёт исключительно интересно интервью с молодым пилотом фронтового бомбардировщика этой модели), воюющего с самого начала СВО (увы, аккаунт Кирилла Федорова на Youtube был удалён). Он успешно снес мост шестеркой бомб ФАБ-500, положив их на предельно низкой высоте точно в пролёты моста. Однако, дело это рисковое, – он лично наблюдал потерю трех самолётов СУ-34! В первом же бою 25 февраля при налёте на склады, прямо перед ним зенитные пушки сгрызли машину соседнего полка (пилоты выжили), да и он сам еле увернулся от трассеров благодаря крику штурмана: “Отворачивай!” Но не стоит думать, что наши летчики не готовы крушить мосты свободнопадающими бомбами! Готовы и даже очень! Я это знаю из многочисленного личного общения с пилотами бомбардировщиков. Однако, мостов у противников много и заметные потери при таких рейдах неизбежны. По сравнению с Великой Отечественной войной восполнение потерь современной авиации очень дорогое и долгое предприятие. Тогда самолёты строили за считанные недели, а сейчас это долгие месяцы. Например, в июле 1941 г., через четыре месяца после выпуска первой серийной машины, завод выпустил около 300 штурмовиков ИЛ-2). Но еще сложнее дело обстоит с лётчиками. Тогда лётчика готовили не более года и брали многих. По воспоминаниям знаменитого философа и пилота ИЛ-2 Александра Зиновьева его отобрали потому, что он просто умел управлять мотоциклом. Сегодня летчика готовят годы и тратят на эту подготовку многие десятки миллионов рублей!
Впрочем, известно ракетное оружие, которое обладает достаточной мощью. Это тяжёлые противокорабельные ракеты Х-22 “Буря”, включая её свежую модификацию Х-32. Их носителем являются стратегические бомбардировщики дальние ракетоносцы ТУ-22. Это очень мощное оружие. Шутка ли, – почти тонна взрывчатки! Хорошо известно, что взрыв такой ракеты производит исключительно сильное деморализующее впечатление на противника. “Буря” летает очень быстро – в среднем это 4 скорости звука. Но ракета велика, огромный бомбовоз ТУ-22 тащит под крыльями всего 2 штуки. Думаю, что 4 “Бури” вполне способны очень надолго вывести из строя любой мост. Еще есть знаменитые гиперзвуковые ракеты “Кинжал”. Насколько они точны для надёжного попадания по мосту мы не знаем, но проникающая способность в грунт у них просто отменная, хотя заряд не более чем полтонны взрывчатки. Это не так много, да и ракета явно не дешевая.
Во-вторых, мостов очень много, – 26 штук (по моим подсчётам), включая плотины ГЭС. Плотины ГЭС, к слову, весьма важный фактор, – вывести их из строя как транспортную артерию намного сложнее, чем мосты, да и устроить экологические катастрофы желания у нас нет. Подобные действия, – из террористического репертуара ВСУ, а не ВС РФ. Это значит, что полностью прервать коммуникации уронацистов на левобережье очень трудоёмкая задача. Одних “Бурь” или “Кинжалов” надо штук по 100! Вторые, мы, конечно, производим, а вот первые только со складов! Сколько там благославенных “Бурь” осталось?! Не знаем и знать не хотим. Но Генштаб знает и очень бережно относится к нашему оружию праведного воздушного возмездия. Впрочем, не обязательно же уничтожать все мосты сразу скопом? Этим можно заниматься постепенно.
В-третьих, есть мнение, что полностью снос мостов не решит задачу полной изоляции левобережья, поэтому и не берутся. Это так, – враг будет использовать понтонные переправы, речной флот и вертолёты. Кроме того, есть плотины ГЭС, которые мы трогать не будем. Однако, этот аргумент не состоятелен, поскольку диверсификация и качество снабжения имеют огромное значение. Теоретически, мы бы могли снабжать нашу группировку в правобережье Херсонской области, сделав Херсон чем-то вроде Сталинграда, но отказались от этой затеи именно по причине того, что прогнозируемый уровень потерь нас совершенно не устраивал. Если разрушить только часть мостов, на некоторых направлениях объезд будет настолько длительным и трудоёмким, что это намного увеличит успешность наших наступательных операций, – враг не сможет вовремя подтянуть резервы в нужное место. Это значит, что военный смысл в уничтожении мостов, очевидно есть.
Кстати, существует экзотический вариант уничтожения мостов с помощью стратегического оружия без ядерной боевой части. Досадно, что у нас не осталось ракет средней дальности типа “Пионер”, но зато есть “Тополя”, от которых мы постепенно отказываемся в пользу “Ярсов”. Теоретически можно снарядить такую ракету чугунной болванкой весом в тонну (забрасывая масса “Тополя” 1,2 т.) и, опять же, ударить в створ моста! Энерговыделение при столкновении болванки с грунтом на скорости примерно 2,5 километра в секунду исключительно велика, – это многие тонны в тротиловом эквиваленте. Разрушения фундамента при хорошем попадании гарантированы! Как-то мой знакомый военный геодезист по ошибке боевого планирования попал под удар ракеты средней дальности, в Забайкалье их уничтожали методом пуска. Они остановились на “шишиге” у реки. Масса-габаритный макет боевой части ударил в сопку сразу за рекой. С его слов, землетрясением машину подкинуло на метр и, вообще, – мощность прилёта превзошла все ожидания! Это был тот самый “Пионер”. При ударе на первой космической скорости кидаться взрывчаткой особого смысла нет, – при таких энергиях ракета эффективнее именно как кинетическое оружие. Но есть две проблемы. Первая проблема, – подобные ракеты рассчитаны на применения ядерных боевых частей и недостаточно точны, хотя это технически решаемо. Вторая проблема, – пуск стратегических ракет активирует НОРАД США и прочие системы предупреждения о ракетном нападении членов ракетно-ядерного клуба. Нельзя просто так без предупреждения стрелять боевым стратегическим оружием даже по воробьям, потому что оно вам нравится. С предупреждением вне привычных траекторий пусков по полигонам обычно тоже нельзя, – нет никаких гарантий, что вам поверят.
В-четвёртых, разрушение коммуникаций через Днепр есть серьёзный шаг в эскалации конфликта, который может спровоцировать нападение на Приднестровскую Народную республику. Приднестровье зажато между недружественной Молдавией и враждебной Украиной и, в случае нападения ВСУ, прислать подмогу на защиту этой узкой полосы земли вдоль Днестра мы не сможем. Создаётся впечатление, что, подобно тому, как Запад в своё время выбрал стратегию медленно варить Россию как лягушку, так и Россия отвечает взаимностью, осуществляя СВО. В такой стратегии есть свой резон – поэтапная эскалация создаёт у противника иллюзию того, что ему удастся выкрутиться, и он не идёт на отчаянные шаги, которые могут нанести большой ущерб. Согласно этой стратегии, даже когда положение противника совершенно безнадёжно, ему создают иллюзию неких степеней свободы именно ради того, чтобы добить его без ненужных сюрпризов. Помните детскую историю Владимира Путина про отчаянную контратаку крысы, загнанной в подвальный угол? Она именно об этом. Когда оборона противника неизбежно рухнет на Донбассе, мосты дадут врагу возможность отступить, а не отчаянно цепляться за каждый город.
В-пятых, мосты нам могут пригодится для возможного наступления на правобережье Украины. Быть может, их берегут именно для этих целей?
В-шестых, разрушение снабжения левобережья Украины чревато гуманитарной катастрофой. На контролируемой Украиной левобережной территории живут миллионы человек, по довоенной оценке это примерно 10 миллионов. Готова ли Россия нести моральное, а потом и материальное бремя голода на этих территориях? На мой взгляд, на данный момент мы ещё находимся на той ступени эскалации, что не готова, но приближаемся к тому моменту, когда будем готовы.
Впрочем, как есть морально-политические причины не разрушать мосты через Днепр, также есть причины их разрушить. Особенно это справедливо для мостов в столице Украины, в Киеве. Во-первых, любые удары по столице производят деморализующий эффект. Во-вторых, это коснется всех жителей столицы и неизбежно нарушит привычный образ жизни, а следовательно, негативно скажется на качестве государственного управления. В-третьих, это фактически разделит город на две части, сначала географически, а потом и морально, левобережная часть будет ждать неизбежного прихода России.
Итак, несмотря на перечисленные соображения, есть ли весомые причины крушить мосты через Днепр? Да, они есть. Также как есть причины наносить удары возмездия по министерствам и ведомствам столицы враждебного государства, сеять панику и отчаяние в органах государственной власти! Желает ли этого высшее военно-политическое руководство? Уверен, что сердцем высшие офицеры в Генеральном штабе давно желают подобного. Однако, действовать в таких вопросах следует с холодной головой и строго придерживаться стратегии, особенно если она себя оправдывает. На какой ступени эскалации мы находимся сейчас? Сколько в нашем стратегическом плане этих ступеней? Есть ли шанс, что мы сможем выполнить наши задачи без уничтожения мостов? Уверен, что высшее военно-политическое руководство ответы на эти вопросы знает.
На фото: германский виадук Билефельд, уничтоженный английскими сверхтяжёлыми сейсмическими бомбами “Гранд Слэм” и “Толлбой”