Это была третья армия Европы: с чем столкнулись российские военные на Украине
Военный эксперт Владислав Шурыгин оценил боеспособность ВСУ
В эфире «Радио «Комсомольская правда» военный обозреватель Владислав Шурыгин обсудил с ведущим Сергеем Марданом то, насколько грозной силой была армия Украины перед началом наших действий на данных территориях – и что делать с вооруженными силами страны после завершения острой фазы спецоперации.
- Почему так трудно идет операция? С чем столкнулась наша армия?
- Общее убеждение сложилось, что украинская армия – чуть ли не иракская армия, набитая устаревшим советским вооружением, пацифистами, не желающими воевать, которые дружно разберутся. Это пост-история после больших разгромов 2014-15-го годов, если брать Иловайск и Дебальцево. Но за 8 лет произошли очень большие изменения.
- В сторону увеличения или модернизации?
- ВСУ на момент начала операции – третья армия Европы. Мы были первой, Турция – второй, украинцы – третьей. Там провели очень серьезные реорганизации. Полностью обновили офицерский корпус. Своих нациков, которые прошли боевые действия, они пропустили через военные училища. И этим сделали сразу две вещи.
- Какие именно?
- Первое – получили обстрелянный, мотивированный и опытный комсостав за восемь лет. Многие выросли сейчас до командиров батальонов и бригад. И они полностью растворили те самые ВСУ, которые в 2014-м году не сильно рвались воевать. Качественно – это другая армия.
- Не просто четко мотивированная?
- Там большой контингент людей с сильными националистическими взглядами. Которые эту войну рассматривают для себя как священную войну против своего главного врага.
- Почему именно так?
- Потому, что все 8 лет эта армия накачивалась против единственного противника на планете. Не против марсиан, террористов арабских – а против России. Они методично строили армию, которая должна была выйти на такой уровень примерно через год.
- На какой именно уровень?
- Через год они должны были призвать еще 100 тысяч контрактников. И по численности войск практически подойти вплотную к нам. За следующие полтора-два года они собирались реформировать свои военно-воздушные силы. Для нас везение, что не успели. Это осталось их уязвимой пятой. Денег на ВВС не хватило.
- То есть через год-полтора они должны были выйти на уровень, близкий к паритету с нами?
- На уровень, при котором любой военный конфликт Киева с Москвой делал для России этот конфликт неприемлемым. Для нас выбор был между «плохо» и «очень плохо». Мы понимали, что через год-полтора будем иметь дело с качественно другим противником. И надежд на то, что Украина изменит свою позицию и перестанет на экспрессе мчаться к войне, у нас не было.
- Мы готовились защищаться, не нападать?
- Если Киев не хотел войны, то хотя бы один пункт минских соглашений мог выполнить?
- Украинские войска реорганизовывали под американский стандарт?
- Они с помощью американского финансирования провели реорганизацию. И перешли на организацию в четыре командования. Серьезно перевооружились, особенно их сухопутные войска. Получили современную закрытую связь. Новую систему управления боем. Множество систем, связанных с разведкой и целеуказанием. Современную амуницию и снаряжение. И в последние месяцы к ним потоком пошло оружие поля боя. Различные противотанковые комплексы и переносные зенитно-ракетные комплексы. Все это начали туда закачивать в последние полтора месяца – то, что должны были закачать в следующие полтора года.
- Эту армию натаскивали на нас?
- Она должна была выполнить свою историческую миссию. Если в 2015-м считалось, что у Украины осталось от 150 до 300 танков на ходу, то на сегодня у них было укомплектовано 880 боевых машин.
- То есть, мы подавляем сопротивление мощной армии?
- Мы четко отдавали себе отчет, с кем будем иметь дело, что это за противник. И мы готовились. На то, чтобы сделать украинскую армию не способной к активным боевым действиям, уйдет, минимум, недели две-три.
- Чтобы перемолоть их технику и основной состав?
- Технику, вооружение, и чтобы они больше не могли выйти в поле и что-то сделать. Оборона в городах – отдельная проблема. Но чтобы они утратили все наступательные возможности, на это уйдет не менее 15-20 дней.
- Для деморализации украинской армии какое количество потерь необходимо?
- Стойкость частей и подразделений зависит от процента потерь, она очень резко снижается по мере ухода вниз. Потери стрелковым взводом половины состава убитыми и ранеными не приводит к потере боеспособности взвода. А вот такие потеря на уровне дивизии делает ее небоеспособной.
- Их небоеспособность — это сдача Мариуполя?
- Если мы в течении недели закроем вопрос с Мариуполем, и группировкой под Славянском, точнее, в района Дебальцевского котла, где ударный кулак порядка 12 бригад, то это страшно ударит и по настроениям, и по боеспособности всей армии.
- Озвучивать данные о потерях необходимо?
- Украина не знает, сколько она потеряла. В частях ВСУ знают про потери в своем подразделении: вот нас разгромили, потрепали, от моего взвода сколько-то осталось. А что за километр от них? Никто не знает.
- Территориальные батальоны — их роль значительна?
- Это фольксштурм. Появилось жуткое видео, когда этих тербатовцев с бутылками с зажигательной смесью кинули на нашу колонну. И этих гражданских людей, которые ничего не знают о войне, в этом лесу, как им казалось, надежном и удобном для нападения, в считанные минуты разгромили. Они отдали жизни за миф, а те, кто проходил мимо, колонна, этого даже не заметила. Территориальные батальоны – это вещь, которая в современной войне роли не сыграет. В современной войне побеждает вооружение и организация.
- Что нужно сделать, чтобы не гибли гражданские?
- Политические решения украинского руководства, которое вынуждено будет понять, что население гибнет бессмысленно.