День российской интеллигенции

События октября 1993 года навсегда останутся в истории России, да и во всемирной истории тоже; потому что никогда и нигде не было ничего похожего на артиллерийский расстрел парламента страны.

Умные люди предполагали тогда страшную развязку задолго до самих событий, и более того – заранее решали для себя, на какой они стороне.

30 апреля петербургский филолог и критик Виктор Топоров опубликовал знаменитое письмо «С кем вы, мастера халтуры?», в котором призвал интеллигенцию сделать выбор.

И выбор был сделан.

5 октября 1993 года группа литераторов опубликовала в газете «Известия» открытое письмо Ельцину, известное под заголовком “Раздавите гадину!” (в газете заголовка не было). Его не надо комментировать, его достаточно прочитать.

Но только надо сказать, что на самом деле настоящая творческая интеллигенция в нашей стране, слава Богу, есть. И честь её защищена многими умными и хорошими людьми, которым, конечно, никто не предоставлял трибуну. Но некоторым удалось сказать своё слово и в тех условиях. Тогда же, 9 октября, своё письмо опубликовала в «Независимой» литературный критик Виктория Шохина.

С КЕМ ВЫ, МАСТЕРА ХАЛТУРЫ?

Может быть, вы и правы в своем выборе, но в своем угодничестве не правы

Виктор Топоров

Независимая газета от 30 апреля 1993 года

Независимо от итогов референдума и его последствий на вопрос, вынесенный в название настоящих заметок (равно как и на другой, послуживший первоисточником нашего), можно ответить однозначно. Мастера сделали свой выбор. Мастера определились. И не стоит, конечно, же осуждать их за это: каждый дышит тем, что пишет. Или пляшет. Или, разевая луженую глотку, не первое десятилетие поет. Мастера определились, и удивляться здесь следует разве что трогательной одинаковости их вдохновенного выбора. Пожалуй, никогда со времен развитого сталинизма искусство не служило власти со столь самозабвенным восторгом. Но ведь даже тогда – в 1936-м, в 1946-м, в 1952-м – призывы “власть употребить” не звучали в режиме опережения. Свору спускали, она накидывалась – это бывало. Но поводок сама не рвала. Это уж новация наших дней.

Литературе и искусству необходим просвещенный паразитический слой. На худой конец, сойдет и непросвещенный. Лишь бы платил, заказывал, угощал. Таким слоем была номенклатура КПСС. И вдруг все это рухнуло.

Вот почему так льнут мастера к Ельцину – они прозревают в нем деспота, они умоляют его стать деспотом (надеясь, что деспотом он окажется просвещенным, потому что они его просветят). Вот почему так обхаживают скупщиков краденого и торговцев воздухом – паразиты уже завелись, осталось отвлечь их эстетические идеалы и химерические капиталы от тотального увлечения гениталиями. Впрочем, если “вы хочете гениталий”, то “их есть” и у мастеров.

Все это понятно и поэтому простительно, хотя и прискорбно. В пьесе Пиранделло семь персонажей ищут автора, в нашем сюжете сорок сороков мастеров культуры ищут хозяина. Нашли его. Поняли, как он им нужен. Остается только – воспользовавшись моментом – убедить его в том, что они позарез нужны ему. И тогда наступит – а верней, восстановится – всеобщая гармония.

Я пишу эти строки 24 апреля. Сейчас час дня. Что случится завтра, что послезавтра – темная вода во облацех.

Нравственное саморазоблачение творческого истеблишмента, растиражированное на всю страну голубым экраном, – предварительный (и пока главный) итог Пасхальной недели. Может быть, вы и правы в своем выборе – но в своем угодничестве вы не правы. И вдвойне не правы, когда тщитесь выдать его за отважное служение идеалам демократии.

Шварца вы все-таки читали (а кое-кто даже экранизировал). И фразу “Ваше Величество, вы гений” вы научились произносить с неслыханной дерзостью. Изобличаете остро. В коридорах власти грязь разгребаете бесстрашно. Хотя и рекомендуете ее (власти, а не грязи) верховному носителю появляться на публике хорошо причесанным и в строгом костюме. Катоны!

А как быть с элементарной человеческой порядочностью? Старушка продает на улице последнее. – Задорнов, это что, переход к рынку? Жена президента жарит на Страстной мясные котлеты. – Рязанов, это что, православие? Вице-президенту, поддержанному председателем Верховного Совета, не дают выступить в прямом эфире. – Хазанов, обхохочешься! Бари Алибасов, обопляшешься! Полторанин, обФИЦишься!

Ваше троеперстье полно фантомной болью – не по кресту, а по кукишу. Ваш эзопов язык перестали воспринимать – а на другом вы не умеете. И вдруг – по команде свыше и по зову сердца – появляется возможность вынуть кукиш из кармана – и показать его съезду. Оставить условности эзопова языка – и послать народных избранников по матери. А заодно и обозвать мать летчика-героя “свиноматкой” – гуляй, братва, его из вице-президентов все равно погонят! А заодно и – о, интернационалисты – отстоять русский народ в неравном бою с коварным инородцем, которого вы именуете “Виссарионовичем”.

Вчера, 23 апреля, ведущие программ новостей то и дело повторяли одну и ту же фразу: в Томской области сильные пожары. У вертолетов нет горючего, чтобы гасить пожары и развозить бюллетени референдума.

Это образ нашего времени. Пожары. Горючего нет. Гасить пламя ничуть не более важно, чем развозить бессмысленные бюллетени.

Вчера, 23 апреля, эстрадный певец Филипп Киркоров пел на экране политические и патриотические частушки. При нем, как всегда, плясала девица. Одета она была на этот раз в сарафан а ля рюс, начинала плавно, но сразу же сбивалась на канкан.

Это образ вашего искусства. Это прогноз. И не обольщайтесь аплодисментами, звучащими нынче уже в основном лишь из “царской ложи”.

24 апреля 1993, СПб

Газета «Известия», 5.10.93

ПИСАТЕЛИ ТРЕБУЮТ ОТ ПРАВИТЕЛЬСТВА

РЕШИТЕЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ

“Известия” получили текст обращения к согражданам

большой группы известных литераторов.

В нем говорится:

Нет ни желания, ни необходимости подробно комментировать то, что случилось в Москве 3 октября. Произошло то, что не могло не произойти из-за наших с вами беспечности и глупости, – фашисты взялись за оружие, пытаясь захватить власть. Слава Богу, армия и правоохранительные органы оказались с народом, не раскололись, не позволили перерасти кровавой авантюре в гибельную гражданскую войну, ну а если бы вдруг?.. Нам некого было бы винить, кроме самих себя. Мы “жалостливо” умоляли после августовского путча не “мстить”, нс “наказывать”, не “запрещать”, не “закрывать”, не “заниматься поисками ведьм”. Нам очень хотелось быть добрыми, великодушными, терпимыми. Добрыми… К кому? К убийцам? Терпимыми… К чему? К фашизму?

И “ведьмы”, а вернее – красно-коричневые оборотни, наглея от безнаказанности, оклеивали на глазах милиции стены своими ядовитыми листками, грязно оскорбляя народ, государство, его законных руководителей, сладострастно объясняя, как именно они будут всех нас вешать… Что тут говорить? Хватит говорить… Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли ее продемонстрировать нашей юной, но уже, как мы вновь с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии?

Мы не призываем ни к мести, ни к жестокости, хотя скорбь о новых невинных жертвах и гнев к хладнокровных их палачам переполняет наши (как, наверное, и ваши) сердца. Но… хватит! Мы не можем позволить, чтобы судьба народа, судьба демократии и дальше зависела от воли кучки идеологических пройдох и политических авантюристов.

Мы должны на этот раз жестко потребовать от правительства и президента то, что они должны были (вместе с нами) сделать давно, но не сделали:

1. Все виды коммунистических и националистических партий, фронтов и объединений должны быть распущены и запрещены указом президента.

2. Все незаконные военизированные, а тем более вооруженные объединения и группы должны быть выявлены и разогнаны (с привлечением к уголовной ответственности, когда к этому обязывает закон).

3. Законодательство, предусматривающее жесткие санкции за пропаганду фашизма, шовинизма, расовой ненависти, за призывы к насилию и жестокости, должно наконец заработать. Прокуроры, следователи и судьи, покровительствующие такого рода общественно опасным преступлениям, должны незамедлительно отстраняться от работы.

4. Органы печати, изо дня в день возбуждавшие ненависть, призывавшие к насилию и являющиеся, на наш взгляд, одними из главных организаторов и виновников происшедшей трагедии (и потенциальными виновниками множества будущих), такие, как “День”, “Правда”, “Советская Россия”) “Литературная Россия” (а также телепрограмма “600 секунд”), и ряд других должны быть впредь до судебного разбирательства закрыты.

5. Деятельность органов советской власти, отказавшихся подчиняться законной власти Россия, должна быть приостановлена.

6. Мы все сообща должны не допустить, чтобы суд над организаторами и участниками кровавой драмы в Москве не стал похожим на тот позорный фарс, который именуют “судом над ГКЧП”.

7. Признать нелегитимными не только съезд народных депутатов, Верховный Совет) но и все образованные ими органы (в том числе и Конституционный суд).

История еще раз предоставила нам шанс сделать широкий шаг к демократии и цивилизованности. Не упустим же такой шанс еще раз, как это было уже не однажды!

Алесь АДАМОВИЧ,

Анатолий АНАНЬЕВ,

Артем АНФИНОГЕНОВ,

Белла АХМАДУЛИНА,

Григорий БАКЛАНОВ,

Зорий БАЛАЯН,

Татьяна БЕК,

Александр БОРЩАГОВСКИЙ,

Василь БЫКОВ,

Борис ВАСИЛЬЕВ,

Александр ГЕЛЬМАН,

Даниил ГРАНИН,

Юрий ДАВЫДОВ,

Даниил ДАНИН,

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ,

Михаил ДУДИН,

Александр ИВАНОВ,

Эдмунд ИОДКОВСКИЙ,

Римма КАЗАКОВА,

Сергей КАЛЕДИН,

Юрий КАРЯКИН, Яков КОСТЮКОВСКИЙ,

Татьяна КУЗОВЛЕВА,

Александр КУШНЕР,

Юрий ЛЕВИТАНСКИЙ,

академик Д.С. ЛИХАЧЕВ,

Юрий НАГИБИН,

Андрей НУЙКИН,

Булат ОКУДЖABA,

Валентин ОСКОЦКИЙ,

Григорий ПОЖЕНЯН,

Анатолий ПРИСТАВКИН,

Лев РАЗГОН,

Александр РЕКЕМЧУК,

Роберт РОЖДЕСТВЕНСКИЙ,

Владимир САВЕЛЬЕВ,

Василий СЕЛЮНИН,

Юрий ЧЕРНИЧЕНКО,

Андрей ЧЕРНОВ,

Мариэтта ЧУДАКОВА,

Михаил ЧУЛАКИ,

Виктор АСТАФЬЕВ.

НА ВСЕХ ПАРАХ ЧЕРЕЗ БОЛОТО

НЕсвоевременные мысли о творческой интеллигенции в окаянные дни

Виктория Шохина

Независимая газета от 9 октября 1993 года

“Провокация Азефа отличается от других только тем, что она более красочна и по составу убивающих, и по составу убиваемых. Но она решительно по принципу ничем не отличается от всех обыкновенных политических провокаций, которые есть альфа и омега нашего политического управления”. (Из выступления профессора О.Я. Пергамента в III Государственой думе. 1909 год.)

Октябрьские события еще долго будут обсуждаться и в обозримом будущем, и в том дальнем, когда рассудит уже сама история. Мы же, живущие здесь и сейчас, видим здесь и сейчас происходящее – мы запоминаем случайные реплики и неслучайные выступления, обращаем внимание на словарь и пластику главных действующих лиц, массовки, клаки, обычных людей. Мы дышим этим воздухом. Мы – каждый из нас – сейсмологи поневоле. И потому имеем право говорить о том, что видим, понимаем, пропускаем через себя.

Я вижу грандиозную политическую провокацию. Ключевой момент ее назвала у костра на задворках Моссовета в ночь с 3-го на 4-е простая душа – Валерия Новодворская: “До сегодняшнего дня они (Белый дом. – В.Ш.) могли как-то ссылаться на Конституцию и демпроцедуры. Теперь у них остается один аргумент – сила оружия” (“НГ”, 5.10.93). Я знаю, что в ту ночь на Советскую площадь по призыву Егора Гайдара пришло множество искренних и честных людей – только они ошиблись, приняв октябрь 93-го за август 91-го. Я видела там и достаточно людей темных – тех, кто не хотел называть свое имя и кто работал слишком профессионально для простого демонстранта.

Я чувствую, что “засланных казачков” во всех горячих точках столицы было куда больше, чем самое смелое воображение может вообразить. И боюсь, что всем им, с громкими именами и без оных, удастся выскочить сухими из воды, потому что это самые ценные кадры русской политики. Кто-нибудь задумывался о том, почему расследование первомайских беспорядков не было доведено до конца в свое время? А ведь то была репетиция октября! И еще я хотела бы знать, где получают зарплату Анпилов и Баркашов – козырные карты в политической колоде. Впрочем, фигуры, так сказать, экзотические. Есть и другие – они на виду, они не скрываются. Игры, в которые они играют, попроще, вроде подкидного. Но – начинают и выигрывают, не отличая победы от поражения.

В стане “победителей” есть странное общественное образование, называемое “творческой интеллигенцией”. Роль ее в политике достаточно серьезна, чтобы не обращать на нее внимания. Именно эта группа литераторов имела доступ к президенту и оказывала на него сильное влияние. Именно эта группа требовала решительных мер – так, как она их понимала, и так, как их понял президент. В начале августа 36 литераторов опубликовали в “Литературных новостях” обращение к согражданам, в котором призывали “провести досрочные, не позднее осени текущего года, выборы высшего органа законодательной власти”. 15 сентября Б.Н. Ельцин пригласил авторов письма на дачу – ту самую, где в августе 1991 года собирались гэкачеписты.

Нет, все вроде бы правильно, нормально. Отчего бы, в самом деле, президенту не поговорить с теми, кого он держит за “прогрессивную часть интеллигенции”? Но почему, почему те дачные посиделки заставляют вспомнить о главе 7 части II романа “Бесы” – “У наших”?.. Словарь ли участников встречи тому причиной? Еще что-то? История, повторяю, рассудит, а пока – несколько выдержек из отчетов о встрече. Цитирую по статье Мариэтты Чудаковой, там бывшей, выступавшей и все подробно описавшей. “Нужен прорыв! – говорила она. -…Сила не противоречит демократии – ей противоречит только насилие…” Возможно, М. Чудаковой, известному булгаковеду, не пришло в голову, что она выступает в стиле героя пьесы “Батум”. И что применение силы и есть насилие. Впрочем, не стоит обольщаться. Читаем дальше: “И не нужно панически бояться социального взрыва, которым пугают журналисты со страниц полярно противоположных изданий…” Андрей Нуйкин, будто он кадровый офицер, “напомнил, что в офицерском уставе за промедление в бою полагаются большие наказания”. Комментарий М.Чудаковой: “Это был прямой и, конечно, оправданный упрек, и президент принял его”. Воля ваша, господа, но до чего же странные речи произносят порой прогрессивные литераторы… И – страшные. Вот глубоко уважаемый мною Лев Разгон. Но вдумайтесь в то, что он сказал, и в то, как отозвались эти слова сегодня: “Нельзя сделать яичницу, не разбив яиц. Мы все время сидим в глубоко эшелонированной обороне” (“Русская мысль”, 23.09.93). Что ж, яйца разбиты, вот она, яичница… Приятного аппетита!

А теперь – о законе. Том самом законе, который у нас был, пусть старый, пусть несовершенный, но был. “Закон – всегда самый большой дефицит в России”, – сказал Владимир Лакшин (“НГ”, 25.03.93), за что “прогрессивная часть” “творческой интеллигенции” и возненавидела его лютой ненавистью. Потому что апелляция к закону, естественное стремление к норме, которая предполагает право и возможность человека “не быть зависимым от непостоянной, неопределенной, неизвестной, самовластной воли другого человека” (Локк), – вещь для прогрессивного интеллигента совершенно непереносимая. Поскольку сильно сужает (пусть даже мысленно, в воображении) пространство для маневрирования – прагматического ли, революционистски бескорыстного ли, с дальним ли прицелом, с ближним ли интересом. “Разговоры о легитимности-нелигитимности пусты”, – слышу я голос Александра Архангельского (“ЛГ”, 29.09.93). “Легитимность – бред, легитимность – вздор”, – доносится с разных других сторон. Я согласна: может быть, и вздор, поскольку легитимность и законность – категории, совпадающие лишь иногда и частично. Но если слова эти употребляют как синонимы, тогда другой разговор.

“… Да, переворот. Да, неконституционно. Ну и что?” – говорит А. Архангельский. А ничего! Кроме того, что все остальное – тоже пустое и вздор. И бывший Верховный Совет, и грядущая Государственная дума. И президент, будь то Ельцин или кто еще. И мэрия, и Моссовет… И – права отдельно взятого творческого интеллигента, у которого нет ни понятия о законе, ни малейшего желания культивировать законность. Все вздор и чепуха! Кроме, вероятно, исторической целесообразности, которую всякий волен понимать по-своему. “Ребята, хотите жить – раздавите гадину!” – ссылаясь на Вольтера, выкрикнул по радио Юрий Черниченко. Главную мысль Вольтера он, конечно, вспомнить не захотел…

Все призывы творческой интеллигенции были услышаны, что город и мир мог увидеть собственными глазами. Однако творческая интеллигенция на том не успокоилась. Не все успели отметиться вовремя, и вот к тем 36 присоединились еще шестеро “подписантов”. “Писатели требуют от правительства решительных действий” (“Известия”, 5.10.92). Письмо несколько запоздалое, но лояльное, как и положено. Разумеется, мне более всего симпатичны те литераторы, которые вообще не подписывают в наше время писем. В конце концов я уважаю А. Архангельского – за личную точку зрения, хотя и не могу согласиться с нею. Но вот тех, кто стал “подписантом”, особенно после или по второму разу, я никак не могу уважать, уж извините… 5 октября слова о том, что “пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу”, звучат, мягко говоря, странно. И скажите на милость, как, уже после штурма Белого дома, можно писать вот такое: “Деятельность органов советской власти… должна быть приостановлена”. Или вот такое: “Признать нелигитимными не только съезд народных депутатов, Верховный Совет, но и все образованные им органы”. Опять легитимность, понимаемая как законность… Ладно, допустим, в окаянные дни не до терминологических тонкостей. Но пусть мне хоть кто-нибудь из прогрессивной части творческой интеллигенции объяснит: есть закон (легитимность) или нет? Нужно о нем думать? Или – “да, незаконно. Ну и что?”

А пассаж в том письме запоздалом о “нашей юной, но уже, как мы (они! – В.Ш.) с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии” фальшив до невыносимости. И кощунствен. Ибо юная демократия наша – где она теперь? – объясните.

И я с горечью вынуждена сказать: в эти дни творческая интеллигенция выбрала себе роль провокатора и подстрекателя. И с удовольствием, в охотку исполняет ее. А должна была бы выбрать другую роль.

“Что вам веселее: черепаший ли ход в болоте или на всех парах через болото?” Вспомните-ка, господа творческие интеллигенты, кто это говорил. Или, если вспомнить не сможете, спросите у Юрия Карякина, который вместе с вами письма подписывал, – он знает.

Андрей Паршев