Родимые пятна глобализма
О российской «Программе просвещения родителей детей дошкольного возраста»
В этом году в 21-м субъекте РФ началась апробация «Программы просвещения родителей детей дошкольного возраста», которая должна быть внедрена по всей России уже к 2030 году. «Программа просвещения родителей (законных представителей) детей дошкольного возраста, посещающих дошкольные образовательные организации» (далее — Программа) представляет собой документ, призванный помочь педагогам в определении содержания и форм просветительской работы с родителями.
Поводом для написания данной статьи послужил спорный характер раздела о семейных ценностях и традициях, где встречается такая формулировка: «…высшие духовно-нравственные ценности (любовь, доверие, взаимоуважение, материальные и духовные ценности и другие)». Однако никаких разъяснений, что именно подразумевается под духовными ценностями, не приводится, хотя это понятие используется, например, в разделе о трудовом воспитании: речь идёт о «бережливом отношении к материальным и духовным ценностям, созданным трудом людей» (с. 185). В Программе содержится свыше сотни различных дефиниций, часть которых повторяется, но многие ключевые категории так и остаются не определёнными.
Что особенно заметно — российским традиционным духовно-нравственным ценностям в документе места почти не нашлось. Зато достаточно подробно изложены международные правовые акты: педагоги узнают, что права ребёнка регулируются Конвенцией ООН о правах ребёнка и Декларацией прав ребёнка с её десятью принципами. В Программе даже процитирована первая статья Всеобщей декларации прав человека 1948 года: «Все люди рождаются свободными и равными в своём достоинстве и правах» (с. 30 Программы). Целая страница посвящена правам ребёнка, для этого выделен отдельный подраздел «Самоценность и уважение прав ребёнка в семье» объёмом в три страницы, и только затем следует подраздел «Семейные ценности и традиции».
В таком соотношении акцентов — внимании к конвенциям и декларациям ООН при фактическом отсутствии конкретики о российских семейных и духовно-нравственных ценностях — автор данной статьи видит тень глобализма. Эта тень нависает над российским документом уже в самой первой дефиниции, с которой авторы Программы знакомят педагогов дошкольного образования в первом разделе. Дефиниция включает понятие «культурные ценности и традиции как общества в целом, так и конкретной семьи», никак не уточнённое разработчиками Программы, — этот термин заимствован из англоязычных научных исследований и литературы. Помимо этого, можно заметить, что первый подраздел называется «Родительская компетентность и ответственное родительство», и в его названии отражается одноимённое понятие и концепция западной педагогической парадигмы. В этом же подразделе на 20-й странице Программы можно даже обнаружить цитату, первоисточником для которой послужила книга, написанная по заказу Министерства здравоохранения Великобритании и изданная в Лондоне в 2001 году (об этом подробнее ниже).
С «родительской компетентности» (с. 16) и начинается приобщение к «ценностям» осознанного и ответственного родительства. В третьем подразделе «Самоценность и уважение прав ребёнка в семье» мы ясно видим одну из ключевых целей просветительской деятельности, обоснованную тем, что «зачастую права детей нарушают сами родители» (c. 30). Нарушение родителями прав ребёнка, по мнению разработчиков Программы, «приводит к формированию неадекватной самооценки у ребёнка, неуверенности в своих силах, развитию отрицательных форм самоутверждения в обществе, а также может выражаться в задержках психического и речевого развития, проявлении девиантного поведения» (с. 31).
Родители де-факто определены одним из факторов негативного влияния на развитие и поведение детей — по этой причине и продвигается концепция родительской компетентности и авторитетного воспитания, в основе которой — защита прав детей, которые могут нарушаться родителями. Таким образом, можно сделать вывод: ценности ответственного и осознанного родительства — уважение родителями прав ребёнка, и именно в этом, по мнению разработчиков Программы, должна проявляться родительская компетентность и авторитетное воспитание. При этом заметно, что российские традиционные ценности не включены в концепцию родительской компетентности.
Понятие «культурные ценности» используется авторами Программы несколько раз. Обратим внимание: это понятие в зарубежных англоязычных литературе и научных исследованиях применяется в значении «общие убеждения, нормы, обычаи и установки, определяющие мировоззрение, поведение, поступки конкретной группы или общества». В этом уверены и авторы интернет-ресурса lifestyle.sustainability-directory.com (раздел справочника понятий устойчивого развития). Cтатья «Как стили воспитания соотносятся с культурными ценностями?» информирует: «Стили воспитания, по сути, представляют собой стратегии, которые родители используют для воспитания своих детей. Эти стили во многом формируются ценностями, которые культура считает важными». Сравним последнее с формулировкой из статьи О.А. Карабановой «В поисках оптимального стиля родительского воспитания»: «Культурные ценности определяют цели и стратегию воспитания» — семантическое сходство налицо.
В западных исследованиях и литературе понятие «культурные ценности» является замещающим для понятия «духовно-нравственные ценности», которое никогда не используется. В упомянутой статье О.А. Карабановой поднимается вопрос: «Что такое эффективное родительство?» Самое примечательное, что Ольга Александровна рассуждает о взаимоотношениях родителей и подростков, — дети дошкольного возраста не фигурируют в исследовании. В
статье обозначено описание хода исследования, где мы найдём, в частности, следующее: «Доказано, что в подростковом возрасте задачей развития и целью воспитания становится формирование автономии личности в сочетании с взаимозависимостью и связанностью подростка с родителями». Получается, что Программа просвещения родителей дошкольников имеет в базисе первого подраздела исследование, в котором выводы сделаны в отношении другой возрастной группы — подростков? В Программе, кстати, в моменте говорится не о дошкольниках, а о более старшем возрасте, например, «получил двойку — исправил» (с. 155).
В списке литературы в конце Программы статьи Карабановой нет, но она цитируется. Список литературы самой статьи состоит из примерно полусотни иностранных фамилий и дан на английском языке без перевода. Например, первоосновой для приведённой выше цитаты, которую можно найти на 20-й странице Программы в третьем абзаце, послужила книга «Мир ребёнка: оценка состояния нуждающихся детей» (The child’s world: Assessing Children in Need), написанная по заказу Министерства здравоохранения Великобритании и изданная в Лондоне в 2001 году. На 255-й странице этой книги можно найти главу «Оценка родительских способностей» (The assessment of parental capacity) за авторством Дэвида Джонса, почётного старшего преподавателя Оксфордского университета. Именно на этот первоисточник и указанную главу ссылается О.А. Карабанова в своей статье в части того, что в Программе обозначено словами «родитель должен обеспечить ребёнку заботу и контроль», и таким образом информация из книги, заказанной Министерством здравоохранения Великобритании, оказывается в Программе просвещения российских родителей спустя почти четверть века.
Первый подраздел Программы содержит ещё один абзац (с. 20), цитирующий статью О.А. Карабановой, в котором мы узнаём, например, что компетентный родитель руководствуется «в своих действиях адекватной мотивацией, признавая самоценность ребёнка». Видимо, как раз в дополнение к этому третий подраздел первого раздела Программы называется «Самоценность и уважение прав ребёнка в семье», в котором, правда, о самоценности — только две дефиниции, о правах ребёнка информации гораздо больше, и заканчивается подраздел списком семи советов родителям «Что может лечь в основу уважения прав ребёнка в семье?» (с. 31).
Оценке родительской компетентности в Программе уделяется значительное внимание. Даже подраздел «Семейные ценности и традиции» обнаруживает в первых семи мероприятиях для родителей пять вариантов исследования детско-родительских отношений, и далее в тексте присутствует упражнение «Семь Я»: «Педагог предлагает вписать в сердечки имена членов семьи. Стрелками указываются отношения между ними: прямой — хорошие отношения, волнистой линией — эмоционально неуравновешенные, пунктиром — слабые, жирной линией — авторитарные» (с. 33). Проявления авторитаризма в семьях особенно беспокоят разработчиков.
На 28-й странице Программы в качестве одного из элементов ответственного родительства можно найти «стиль воспитания во благо ребёнка»: «Авторитетный стиль характеризуется тёплым эмоциональным принятием ребёнка, высоким уровнем контроля, который сочетается с признанием и поощрением развития автономии детей. Авторитетные родители реализуют демократический стиль общения» — сообщает Программа во втором подразделе, который является цитированием фрагментов учебного пособия О.А. Карабановой «Психология семейных отношений и основы семейного консультирования» 2005 года издания.
В списке четырёх стилей воспитания также числятся: авторитарный, отличающийся «отвержением или низким уровнем эмоционального принятия ребёнка и высоким уровнем контроля», либеральный, сочетающий в себе «тёплое эмоциональное принятие и низкий уровень контроля в форме вседозволенности и всепрощенчества», индифферентный — эмоционально холодный и отличающийся «низкой вовлечённостью родителей в процесс воспитания» (с. 28). Программа, перечисляя и описывая стили, цитирует вышеозначенное пособие (см. с. 195). Любопытная деталь: и авторитетный стиль, и либеральный отличаются тёплым эмоциональным принятием ребёнка.
Есть и другие обозначения стилей семейного воспитания, например, в модели Лемастерса и Дефрейна, но авторы Программы остановились именно на этой классификации, разработанной первоначально выпускницей Калифорнийского университета в Беркли Дианой Баумринд в 1966 году и позже дополненной Элеонорой Маккоби и Джоном Мартином в 1983-м индифферентным стилем. Стереотип-конструкт «авторитарное воспитание отличается недостатком теплоты — «низким уровнем эмоционального принятия ребёнка и безоговорочным подчинением» — изобретение Баумринд.
Выше мы установили, что родительская компетентность и авторитетное воспитание — фактически синонимы, и последнее определяется как «предоставление автономии при значительном контроле и руководстве (Farrington, 1991)». Авторитетный стиль воспитания Программа описывает семантически идентично. Покажем, что осталось за кадром.
В статье «В поисках оптимального стиля родительского воспитания» О.А. Карабанова говорит о культурных ценностях, «следуя положению о дифференциации культур на три типа: современная (западная модель постиндустриального общества), традиционная и динамически развивающаяся (переходная)». «В западной традиции современной культуры целью и приоритетом воспитания ребёнка является формирование автономии… в то время как в традиционной культуре существует альтернатива ценности независимости и автономии… Зачастую практикуется авторитарный стиль воспитания…» — сообщает Ольга Александровна.
Признание и поощрение развития автономии детей как раз рекомендуется в Программе на 28-й странице как обязательный атрибут авторитетного воспитания. Другими словами, разработчики Программы «незаметно» продвигают западную педагогическую концепцию родительской компетентности, идеализируя авторитетный, называемый также демократическим, стиль воспитания (родительства). Но западная педагогическая парадигма прямо противоположна традиционной системе ценностей.
В Программе авторитетному воспитанию противопоставляется авторитарное, «основанное на власти родителя и безоговорочном подчинении», «отличающееся отвержением или низким уровнем эмоционального принятия ребёнка». Но есть нюанс. Если обратиться к учебному пособию Карабановой, то можно узнать о том, что традиционная семья — авторитарная по определению (см. с. 16, 18, 52 пособия).
Для усиления эффекта в пособии первым делом отрисовывается традиционный патриархальный тип семьи: «Патриархальная семья основана на отношениях доминирования — подчинения: авторитарной власти мужа… Что касается детско-родительских отношений, то, по словам Н.И. Костомарова, в них царил дух рабства, прикрытый ложной святостью патриархальных отношений» (см. с. 16–17 пособия). Страницей позже сообщается: «Целью традиционной авторитарной семьи было сохранение во что бы то ни стало образа жизни старшего поколения, стремление «вписать» детей в жёсткие рамки существующих ролей, норм и ценностей». Далее «традиционная авторитарная семья характеризуется единоличным главенством супруга авторитарного типа» и может быть уже и матриархальной (с. 52). Затем мы узнаём, что родительская авторитарность может проявляться в виде «явного ограничения прав и свобод ребёнка» (с. 189), и, наконец, авторитарный стиль наделяется признаками эмоциональной холодности и диктатуры в общении с ребёнком, что и цитируется в Программе на 28-й странице (см. с. 28 Программы и с. 195 пособия).
Итак, в западной педагогической парадигме мы видим стили воспитания тесно связанными с ценностными системами. Однако недостаток теплоты, «приклеенный» авторитарному воспитанию, здесь, безусловно, ни при чём — это целенаправленная вставка, создающая контраст в пользу той ценностной системы, в которой в приоритете индивидуальное самовыражение и так называемая автономия. Авторитаризм — термин изначально политологический, и однокоренной эпитет применительно к стилю воспитания выбран для введения в терминологию, конечно, не случайно: считается, что авторитаризм как форма правления характерен для традиционного общества. Баумринд создала конструкт «авторитарное воспитание», который по своему существу — пропагандистский инструмент, так же как и его противоположность — авторитетное воспитание в демократическом стиле.
Внедрение индивидуализма в ценностную систему общества — реализация технологии «разделяй и властвуй». Автор считает важным заметить: Миллард Мэдсен ещё в 1971 году пришёл к выводу, что «американские дети впитывают дух соперничества с рождения, и эта ценность усваивается настолько, что они часто бывают неспособными к сотрудничеству даже тогда, когда оно им очень выгодно» — об этом пишет Грэйс Крайг в книге «Психология развития» (с. 382). В дополнение к этому в американском исследовании «Культура и социальное развитие» от 2003 года можно найти следующее: «Исследователи сообщают, что просоциальное поведение, наблюдаемое среди сверстников и во взаимодействии родителей и детей, чаще встречается среди детей из Восточной Азии, чем среди западных».
Авторитаризм — это идеологический конструкт, инструмент пропаганды. Пугалом авторитаризма подталкивают общество поджигать бернейсовский «факел свободы». Немногие, к сожалению, понимают это. Историки, социологи, педагоги и психологи используют авторитаризм в своих исследованиях, превращают в эпитет, вводят в терминологию, снабжённую «устрашающими» дефинициями — повсюду авторитаризм ассоциирован с подавлением прав и свобод. В общественное сознание привносится негативная окраска этому термину, создаётся стереотип, в который «впихивают» традиционные ценности. В умы россиян под разным соусом давно и старательно внедряется штамп «традиционализм равно авторитаризм». Может быть, по этой причине составители Программы не смогли рассказать о российских традиционных ценностях, но процитировали первую статью Всеобщей декларации прав человека?
В целом автор данной статьи согласен с тем, что эмоционально холодное воспитание, основанное на безоговорочном подчинении ребёнка, — это не лучшая ситуация для него. Разработчики Программы, как, впрочем, и Ольга Александровна Карабанова, не только не открыли ничего нового, но также и лаконично, доступным русским языком не смогли описать предпочтительный стиль воспитания. И первый, и второй, и третий подразделы можно было заменить посланием Владимира Михайловича Бехтерева: «Ребёнок — существо по преимуществу чувственное, и его чувства следует развивать и направлять соответственным образом с первых дней жизни человека. При этом, конечно, до́лжно иметь в виду не сухие наставления, которыми у нас обычно обременяют ребёнка, возбуждая в нём лишь чувство скуки и отвращения, а пользоваться живым примером, обстановкой, рисунками, играми, рассказами и беспредельно ласковым отношением к ребёнку лиц, которые руководят воспитанием… само воспитание должно возбуждать в ребёнке добрые чувства и, поддерживая в ребёнке саморазвитие, дух инициативы и доставляя ему удовольствие, должно вестись без всякого принуждения».
В четвёртом подразделе первого раздела Программы «Семейные ценности и традиции» мы найдём подзаголовок «Система ценностей семейного воспитания». Под этим подзаголовком в первых трёх абзацах как раз говорится о важности «формирования семейных ценностей у подрастающего поколения», о «приобщении детей к социокультурным нормам, традициям семьи, общества и государства», о приоритетности задачи развития «высоконравственной личности, разделяющей российские традиционные ценности» (с. 35). Сообщив изучающим Программу в последнем абзаце 35-й страницы о том, что «в Концепции духовно-нравственного развития и воспитания гражданина России семья определяется как базовая национальная ценность», авторы далее первой строкой следующей страницы первым делом объявляют, что «ценность является категорией социальной, так как значимость предметам и явлениям придаёт не природа, а субъективное мнение человека». Сразу заметно, что обозначается релятивистская позиция: о всякой вещи можно судить двояко. Авторы Программы обращаются к риторическим приёмам софистики, уходят от обоснования значимости традиционных ценностей и предлагают абстрактные дефиниции, затем дважды классифицируют семейные ценности и не акцентируют внимания на том, что духовно-нравственные ценности — основа семейного воспитания и что ими продиктованы методы, приёмы воспитания и стиль взаимоотношений в семье.
Родительскую компетентность, авторитетное родительство и российские традиционные ценности увязать никак не удалось. В итоге последние вообще не раскрыли, оставив только само словосочетание.
Ольга Александровна Карабанова в своём пособии 2005 года издания, послужившем наряду с её статьёй основой для первых двух подразделов Программы, превозносит так называемый супружеский тип семьи — «…новый тип, складывающийся на протяжении последних десятилетий. Это прогрессивный тип семьи, где на первый план выступает забота о развитии каждого из супругов (и детей!) как автономной личности в системе эмоционально насыщенных, интимных, симметричных, содержательно-духовных отношений в семье, где цель воспитания детей уже не доминирует, уступая место ценностям личностного роста и самореализации всех членов семьи» (с. 17 пособия). Исходя из того, насколько повлияли работы Ольги Александровны на содержание Программы, можно сделать вывод: разработчики Программы разделяют её мнение.
Спустя 20 лет после выхода в свет этого пособия ВЦИОМ информирует: «Особенно резкое падение демонстрирует мотив продолжения рода (2005 г. — 39%, 2025 г. — 25%)». Пока в академических кругах часть их представителей мечтает о семье автономных личностей и продвигает ценности личностного роста — народ расти и множиться отказывается. «При автономности индивидуума рождаемость и будет объективно снижаться», — заключает Вардан Эрнестович Багдасарян в статье «Демографический кризис: цивилизационное измерение».
Автор собирался сказать сформулированное в следующем абзаце своими словами, однако выбрал другое решение, так как обнаружил статью «Где границы у «свободного воспитания»? Статистика, которую нельзя игнорировать», датированную 12 августа 2025 года, за авторством почётного педагога России и кризисного семейного психолога Татьяны Гогуадзе. В своей статье она отмечает всё острее проявляющийся кризис воспитания и видит причины такого положения дел в модных лозунгах «нельзя растить послушных роботов», «ребёнок сам знает, что ему нужно», ребёнку «надо дать свободу самовыражения». В Программе просвещения один из лозунгов аккуратно обозначен в цитате из пособия Карабановой: «Вряд ли можно предположить, что родители, задаваясь целью воспитать «хорошего» ребёнка, хотят видеть его безынициативным роботом-исполнителем, безропотно выполняющим работу, порученную ему лицом, наделённым властью» (см. с. 26 программы и с. 170 пособия). Подобные послания лишь слегка вуалируют истинную сущность западной педагогической парадигмы.
«На самом деле эти установки — не просто очередной тренд, а целенаправленная идеологическая кампания, направленная на разрушение традиционных семейных и общественных ценностей. Ещё в 1960–1980-х годах в Европе и США на смену дисциплине пришли идеи самоактуализации, свободного воспитания и отказа от авторитетов. И вот западная система образования и воспитания пришла в Россию, а в результате — перед нами: рост подростковой преступности, падение авторитета учителей и потеря у детей чувства ответственности» — такую позицию занимает Татьяна Валерьевна Гогуадзе, и автор данной статьи полностью разделяет её мнение.
Вишенкой на торте будет обзор-анализ от ИИ, который предложил известный поисковик «Г…» в ответ на поисковый запрос по первой фразе вышеприведённой цитаты: «В целом фраза является обвинительным заявлением, которое предполагает наличие заговора или целенаправленной деятельности, направленной против традиционных ценностей. Она может быть использована для оправдания консервативных взглядов и противодействия изменениям в обществе». Картина маслом, товарищи!
На взгляд автора, Ольга Александровна Карабанова — человек-парадокс. Многие её работы посвящены влиянию средств массовой коммуникации на психику и ценностные ориентации детей — она фактически указывает на вторжение западных ценностей в жизнь нашего общества и на последствия вестернизации. Одновременно называет традиционную семью авторитарной и в поисках оптимального стиля воспитания переводит с английского исследования — соглашается с выводами иностранцев, продвигая автономность и воспитательный подход, считающийся идеальным во многих западных обществах, в которых одной из ключевых ценностей является индивидуализм. «Антиподами семейных ценностей являются ценности индивидуалистической и гедонистической направленности», — утверждается в статье «Возрастно-психологический и психолого-педагогический подходы к обеспечению информационной безопасности детей и подростков», соавтором которой является Ольга Александровна. Как всё это увязать воедино?
Фото: «Остров мечты» для детей. Реклама пространства «для развлечений и отдыха» в 2023 году в Москве. Без комментариев…