Влияние Британии на постсоветском пространстве: культурно-гуманитарный аспект

Британия остаётся значимым политическим актором в странах постсоветского пространства, консервирующим их лимитрофное состояние

Имперское наследие, управленческие практики и специализированные операторы в сфере культурно-гуманитарного влияния позволяют Британии, несмотря на утрату статуса великой державы, оставаться значимым политическим актором в странах постсоветского пространства, консервирующим их лимитрофное состояние. Статья посвящена анализу этой гипотезы путем изучения новейших тенденций политики культурно-гуманитарного влияния Соединенного Королевства в странах бывшего СССР. Хронологические рамки охватывают последнее десятилетие, начиная с обострения украинского вопроса в 2013 г. Эмпирический материал исследования включает официальные документы британского правительства и парламента, в т. ч. документы внешнеполитического планирования, отчеты о реализации программ, стенограммы парламентских слушаний, справочные материалы, а также базы данных программ Форин-офиса, статистические данные Организации экономического сотрудничества и развития, экспертные и научные публикации.

Курс на «глобальную Британию» все больше демонстрирует несостоятельность в результате разрушения социально-экономической модели после выхода из состава ЕС, внутреннего системного кризиса и деградации британской политической культуры. В этих условиях продолжает реализовываться традиционное направление британской политики – борьба за использование лимитрофных государств по периметру российских границ для противодействия Москве. Еще до специальной военной операции на Украине диалог с ЕАЭС расценивался в британском экспертном сообществе как создающий риски «признания сферы влияния России». Лондон продолжает создавать коалиции для противодействия России в отдельных субрегионах постсоветского пространства, что предполагает поддержку Киева и укрепление позиций в Закавказье. Прежде всего речь идет о Черном море и Балто-Черноморье в целом. Эта политика имеет историческую основу, например британская и французская разведки поддерживали предвоенную структуру Междуморья в 1930-е гг. Она соответствует интересам Британии на современном этапе и американскому образу внешнеполитической мысли. Продолжаются экспертные дискуссии о рисках дестабилизации в Закавказье и возможности неформальной англотурецкой коалиции, опирающейся на традицию сотрудничества Британии и Османской империи в рамках противостояния России.

Роль культурно-гуманитарных инструментов влияния в современной британской политике находится в фокусе внимания многочисленных исследований. Востребованным предметом изучения стала британская практика использования НПО для влияния на международные процессы. Вопросы британского присутствия на постсоветском пространстве в основном исследуются сквозь призму военно-политических и геополитических аспектов. Проблематика невоенных методов влияния, в т. ч. культурно-гуманитарных, изучена недостаточно, несмотря на то что Лондон обладает разветвленной инфраструктурой на постсоветском пространстве

Политические цели и ресурсное обеспечение

В британской внешней политике постсоветское пространство представлено как целостный регион, за который в Форин-офисе отвечает генеральный директорат Восточной Европы и Центральной Азии, курируемый парламентским заместителем государственного секретаря по иностранным делам (министром Европы). В рамках планирования и оценки внешнеполитических программ субрегионы Восточного соседства (Восточная Европа и Закавказье) и Центральной Азии (далее – ЦА) зачастую рассматриваются отдельно, но по ряду вопросов, например в сфере безопасности или борьбы с дезинформацией, реализуются сквозные программы. Во внешнеполитическом планировании фактор России выступает ключевым для субрегионов и связывает их за счет единых приоритетов. Последние подчиняются современным постулатам противодействия «острой российской угрозе» и воспроизводят геополитические схемы, характерные для имперского периода. В докладе парламентского комитета по разведке и безопасности 2020 г. заявлено о необходимости «долгосрочной стратегии по противодействию российскому влиянию» в ближнем зарубежье, в т. ч. «намерениям России удержать страны региона в своей зоне влияния». Комплексный обзор безопасности, обороны, развития и внешней политики 2021 г. исходил из прогноза роста активности РФ в регионе восточно-европейского соседства. В марте 2023 г. был опубликован обновленный Комплексный обзор, в котором зафиксировано три приоритета стратегии в отношении Москвы: повышение цены за подрыв британской и евроатлантической безопасности, ослабление возможностей создавать угрозы для Британии и противодействие влиянию на мировой арене. Последнее предусматривает усиление взаимодействия с Молдавией, Южным Кавказом, Западными Балканами, Центральной Азией и Монголией, чтобы «укрепить их благосостояние, безопасность и устойчивость к российскому вмешательству».

Общий объем финансирования по линии содействия международному развитию (СМР) для стран постсоветского пространства вырос за последние десять лет (Табл. 1).

В период 2013‒2019 гг. объем финансирования влияния в странах постсоветского пространства вырос почти в два раза – с 46,7 до 92,8 млн долл. в год – прежде всего за счет Украины. По итогам 2022 г. финансовые потоки в регион достигли 3,7% от общемировых расходов Британии в сфере содействия международному развитию, что свидетельствует об использовании СМР как вспомогательного средства для укрепления военного потенциала Киева. При этом за последние десять лет Соединенное Королевство снизило финансирование программ в странах ЦА и ряде стран Восточной Европы. Незначительно выросли ассигнования на работу с Белоруссией, Арменией, Молдавией.

Несмотря на рост интенсивности политико-дипломатических контактов Британии со странами постсоветского пространства на фоне СВО и заверений в важности региона, в 2024‒2025 гг. финансирование региональных программ (скромное относительно других приоритетов Британии прежде всего в Африке и странах Содружества) предполагается снизить (Табл. 2).

Приоритеты работы в Центральной Азии

Характерной чертой современного британского подхода к ЦА выступает понимание ограниченности ресурсов особенно на фоне зависимости стран региона от России и Китая. Британцы считают политические режимы в Центральной Азии авторитарными клептократиями, что оправдывает поддержку гражданского общества вместе с работой с официальными органами власти. Растущее внимание уделяется проблеме использования Британии для «отмывания денег и репутации». Кроме того, Лондон рассматривает регион как удаленный от евроатлантической сферы влияния. В отличие от Восточной Европы комплексная политическая трансформация пока не выступает целью деятельности в ЦА. Речь идет о дальнейшем проникновении в регион за счет социально-экономического и консультационного содействия по вопросам управления, информации и образования. Вместе с тем происходит расширение присутствия в смежных сферах, включая социальные и религиозные отношения (Табл. 3).

В 2022‒2023 гг. в рамках ответа на СВО значительно возросли политико-дипломатические контакты Лондона со странами Центральной Азии. Премьер-министр Киргизии в первый раз совершил рабочий визит в Британию. Глава министерства иностранных дел Соединенного Королевства в 2023 г. впервые за 20 лет посетил Казахстан, министр по делам Европы Л. Докерти в 2023‒2024 гг. – все страны ЦА. Активизировались контакты с Узбекистаном, Казахстаном и Туркменистаном по линии деловых рабочих групп и советов на уровне профильных министров. Действующие программы донастраиваются по трем направлениям: усиление взаимодействия с органами власти, включая военные и силовые ведомства, а также соблюдение антироссийских санкций; деятельность в информационной сфере, в т. ч. информационное противодействие России под предлогом борьбы с дезинформацией; расширение влияния в социальной сфере, включая межрелигиозные отношения. В рамках программы «Фонд конфликтов, стабильности и безопасности» ведется подготовка военнослужащих стран ЦА в области английского языка, миротворчества, инженерного дела и гендерных вопросов для повышения их готовности к участию в «международных альтернативных форматах обеспечения безопасности». Параллельно осуществляется консультирование президентских администраций и правительств по вопросам реформ и коммуникаций с обществом. В действующих программах декларируются задачи по укреплению потенциала правительства, религиозных организаций и лидеров. На практике речь идет об укреплении влияния за счет взаимодействий с религиозными сообществами в странах ЦА. Например, один из ведущих коммерческих подрядчиков правительства Британии в ЦА корпорация «Глобал партнерс гавернанс» (Global Partners Governance) в меморандуме для британского парламента в марте 2023 г. заявила о том, что «исламизация Центральной Азии неизбежна», поэтому Лондон должен позиционировать себя как «первопроходец среди западных стран, который работает с умеренными мусульманами». В частности, предложено укреплять взаимодействие секулярных и исламских организаций гражданского общества посредством диалога и совместных проектов. Организация активно изучала состояние межрелигиозных отношений в приграничных районах стран ЦА, Афганистана и Китая, реализовав в 2021‒2023 гг. пять исследовательских проектов.

Работа на стыке секулярных и религиозных сообществ, гибридизация традиционных ценностей через сопряжение с либеральными выступают одним из устоявшихся направлений британского гуманитарного влияния. Как правило, эта деятельность осуществляется НПО и фондами, сотрудничающими с Лондоном. Кроме того, они активно взаимодействуют с Агентством США по международному развитию (United States Agency for International Development, USAID*) среди прочего в Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана, расположенной на стыке ЦА, Афганистана и Китая и обладающей стратегическим значением для логистики и безопасности.

Приоритеты работы в Восточной Европе и Закавказье

Политика гуманитарного влияния Британии в Восточной Европе и Закавказье подчинена трем основным приоритетам: поддержка демократических реформ и продвижение евро-атлантической интеграции; повышение «сопротивляемости [стран] враждебному влиянию», а также укрепление потенциала в сфере безопасности и работа с обществами на территориях замороженных конфликтов. Лондон стремится продемонстрировать, что у региона «есть альтернатива России», а также укрепить устойчивость к «угрозам со стороны России и Ирана». О структуре британского присутствия говорят расходы средств СМР в регионе в 2023‒2024 гг.: 63% направлено в сферу государственного управления, гражданского общество и институтов, 23% ‒ на экономическое развитие и 14% ‒ на вопросы климата. Украина выведена в отдельное направление политики и финансирования. Внимание Лондона к Киеву с фокусом на взаимодействия в военно-политической сфере и военную помощь резко усилилось после 2014 г. Для сотрудничества Лондона со странами Восточной Европы и Закавказья, где зависимость местных элит от прозападного курса и различных форм помощи и ренты выше, чем в ЦА, характерен более наступательный подход. Политическая составляющая программ не маскируется, а акцентируется. Среди подрядчиков широко представлены НПО, специализирующиеся не только в сфере развития, но и в области политики, медиа и конфликтов (Табл. 4).

Одна из ключевых региональных программ – это Фонд надлежащего управления (Good Governance Fund), запущенный в 2015 г. и охватывающий Украину, Молдавию, Армению и Грузию. Он действует по принципу увязки технической помощи и консультирования с наращиванием политического влияния в целевых странах и либерализацией. Например, в рамках деятельности фонда оказана консультативная поддержка при разработке избирательного кодекса в Молдавии. В Грузии проведены реформы налоговой системы и создан образовательный центр при парламенте для работы с депутатами. Армения присоединилась к программе в апреле 2018 г. В декабре того же года после «бархатной революции» и прихода к власти Н. Пашиняна взаимодействие было расширено: создан ресурсный и образовательный центр Центральной избирательной комиссии, запущены программы реформ в сфере налогообложения и улучшения делового климата. В стране ведет активную деятельность Вестминстерский фонд в поддержку демократии с особым вниманием к вовлечению политических сил в обсуждение вопросов энергетики. В 2022 г. фонд провел опрос, по итогам которого было заявлено, что только 16% граждан Армении поддерживают строительство новых энергоблоков АЭС, о чем ведет переговоры Росатом. В Молдавии британцы совместно с USAID работают над диверсификацией энергоснабжения, с GIZ консультируют правительство в сфере антикоррупционного законодательства. НПО и медиа были привлечены к британскому расследованию о капиталах молдавских граждан, размещенных в Соединенном Королевстве.

В Закавказье Лондон, играя на противоречиях региональных игроков, стремится встроиться в субрегиональную систему отношений в качестве посредника. По экспертным оценкам, интересы Британии заключаются в размывании влияния Москвы, чтобы «подорвать миротворческую монополию России» и добиться прекращения ее военного присутствия в регионе. Несмотря на поддержку Азербайджана и Турции в Нагорно-Карабахском конфликте, Британия стремится расширить доступ к элитам в Армении. В 2023 г. Лондон и Ереван запустили стратегический диалог1 по вопросам цифровизации государственных уcлуг, подготовки полиции и планируемого участия британских специалистов в подготовке пограничной службы. В ходе южно-кавказского турне в 2023 г. Л. Докерти посетил Азербайджан, Армению и Грузию. С последними двумя диалог выстраивается вокруг демократических реформ, с Азербайджаном, где накоплен большой объем британских инвестиций в нефтедобыче, – по вопросам консультирования и подготовки персонала в сфере развития возобновляемой энергетики и очистки шахт. Британия продвигает урегулирование отношений Армении и Азербайджана без участия России. Стратегическая задача заключается в ликвидации российского военного присутствия в Закавказье. Осуществляется активная работа в медиа, обучение армянских офицеров английскому языку и отправка их на курсы командного состава в Соединенное Королевство.

Выводы

Общая схема культурно-гуманитарного влияния Британии способствовала реализации как частных интересов, так и многовекторных целей элит в странах ЦА. Эта модель не только навязывалась ослабленным странам (воздействие на Азербайджан по внутриполитическим вопросам намного меньше, чем на Армению), но и пользуется спросом местных элит, так как позволяет включиться в западноцетнричную международную систему, в т. ч. в сфере финансов, и балансировать между Россией и Китаем. Обретаемый через региональные культурно-гуманитарные инфраструктуры рычаг политического влияния внутри стран бывшего СССР может переключаться из логики периферийной интеграции элит в западноцентричную систему в логику realpolitik для нанесения ущерба Китаю или России. Причины заключаются в ограниченности внешнеполитических ресурсов Британии на фоне антироссийского курса. Значительна роль неправительственных акторов, за деятельность которых Лондон не несет прямой юридической ответственности. Кроме того, из-за географической удаленности Лондон готов к высоким рискам и обладает более широким выбором стратегий вмешательства. Брекзит и связанная с ним переориентация британской политики в русле концепции англосферы укореняют восприятие континентальной Европы как конкурирующего проекта и периферийного поля в противодействии России и усугубляют вышеперечисленные факторы.

За последнее десятилетие произошли вепонизация британских программ в Восточной Европе и активизация инструментов политико-дипломатического и информационного влияния с целью противодействия России в Закавказье и ЦА. Британская политика нацелена на предотвращение политико-экономической консолидации Евразийского региона как самодостаточной геоэкономической платформы. При этом используется дифференцированный подход к региону. Консервация лимитрофного статус-кво на постсоветском пространстве выступает только одним из форматов британской политики в регионе. Как показывает ситуация в Восточной Европе и частично в Закавказье, следующий этап – ревизия субрегионального порядка, при которой осуществляется переход от поощрения нейтралитета к превращению территорий во враждебные России.

Сутырин Вячеслав Валерьевич — кандидат политических наук, директор Центра научной дипломатии и перспективных академических инициатив ИМИ МГИМО МИД России, доцент Государственного академического университета гуманитарных наук

Источник: журнал «Современная Европа» № 5 2024

*деятельность организации запрещена в России

Источник