Спасибо, брат!
Интервью бывшего заместителя начальника Управления «А» Центра специального назначения ФСБ, полковника запаса Сергея Полякова журналу «Братишка».
Сергей Андреевич Поляков родился 20 октября 1954 году на Алтае.
После срочной службы в армии окончил Московское высшее Краснознаменное пограничное командное училище имени Моссовета.
В Группе «Альфа» — с 1980 года.
Прошел должности от оперуполномоченного до заместителя начальника Управления «А» Центра специального назначения ФСБ России.
Во время визита Патриарха Алексия II на Святую землю, приуроченного к 2000-летию Рождества Христова, именно этот человек, в прошлом кадровый пограничник, вместе с маленькой группой сотрудников спецназа ФСБ обеспечивал личную охрану предстоятеля Русской православной церкви. Недавно ему исполнилось 50 лет. Прослужив в Группе «А» почти четверть века, он вышел на пенсию и стал вице-президентом благотворительного фонда «Альфа-Центр». Сегодня недавний заместитель начальника Управления «А» Центра специального назначения ФСБ полковник запаса Сергей Поляков гость журнала «Братишка».
— Сергей Андреевич, расскажите, пожалуйста, как вы стали сотрудником легендарной теперь уже Группы «А» 7-го управления КГБ СССР?
— После штурма дворца Амина в Кабуле — операции успешной, но очень тяжелой, с погибшими и ранеными, — руководством КГБ было принято решение увеличить численность Группы «А». На тот период я был курсовым офицером в Московском высшем Краснознаменном пограничном командном училище имени Моссовета. Подразделение комплектовалось исключительно сотрудниками КГБ. Тогда мне удалось успешно пройти все стадии отбора, в том числе и последнюю инстанцию — легендарного командира «Альфы» Геннадия Николаевича Зайцева и начальника 7-го управления Евгения Михайловича Расщепова. Так я был зачислен в 3-е отделение.
— Скажите, насколько тяжело вам далось вхождение в спецназ?
— Не могу сказать, что чрезмерно тяжело. К тому же начало получилось благоприятное: в 1981 году я был направлен в составе «Каскада-2» в Афганистан. Командировка длилась полгода. Со стороны может показаться несколько странным, но мы рассматривали ее… как своего рода поощрение. Было много желающих поехать «за речку», но всего отобрали пятнадцать человек.
— Чем занимался «Каскад-2»?
— Практически мы выполняли оперативно-боевые задачи, сходные с теми, что решают сейчас на территории Чечни сотрудники Центра специального назначения ФСБ России. Выезжали на ночные засады, сопровождали первых лиц из Союза. Обошлось без потерь и ранений.
— Часто приходилось выезжать на боевые операции?
— В первую командировку в нашей зоне ответственности находились Кабул и несколько центральных районов страны, где на тот момент не было сильного сопротивления советским войскам. Так что серьезных столкновений с моджахедами у нас не было. Мы выполняли в основном специфические задания.
А вот командировка 1983 года была по-настоящему напряженной. Пришлось, что называется, нюхнуть пороху по полной. Мы действовали в составе десантно-штурмовых маневренных групп и выезжали в рейды регулярно.
— А следующий заход в Афганистан?
— Тоже был не из легких. В составе группы сотрудников «Альфы» из 15 человек в сентябре-октябре 1985 года мы находились на боевой стажировке в течение нескольких месяцев. Принимали участие в серьезных боевых операциях. По возвращении в Москву я был награжден медалью «За боевые заслуги».
— Помогал ли опыт таких стажировок?
— Безусловно. Вспомните, обстановка тогда в Советском Союзе была спокойная, а на боевых стажировках в Афганистане мы могли проверить навыки, полученные в результате подготовки. Серьезные операции были редкостью. Это сегодня захватами заложников, вооруженными до зубов бандитами никого не удивишь…
— А как сложилась судьба в дальнейшем?
— Я был переведен в группу обеспечения, где отвечал за поддержание в рабочем состоянии боекомплекта и специальных изделий, а также за обучение специальной технике. В 1990 году стал заместителем начальника 4-го отделения. Год выдался сложный, напряженный… Тут и бакинские, и ереванские события, командировка в Прибалтику. А уже в конце 90-го было принято решение о моем назначении в Хабаровск на смену Виктору Зорькину — командиром хабаровской «Альфы». Тот, в свою очередь, уехал формировать группу в Алма-Ату.
— Что представляла собой хабаровская «Альфа»?
— С учетом того, что до меня были серьезные, сильные руководители и среди них — Михаил Васильевич Головатов, создававший группу в 1984 году, мне досталась хорошо подготовленная база и сформированное подразделение. У хабаровского отдела Группы «А» были налажены тесные связи со всеми взаимодействующими структурами. Самой острой проблемой являлось обеспечение наших сотрудников квартирами. С кадрами проблем не было. Бойцов набирали из Пограничных войск, местного управления КГБ, но… все упиралось в жилье. К тому же в тот период все отчетливее и отчетливее приобретала катастрофические последствия перестройка. Стали возникать сбои в обеспечении нашей деятельности.
— Чем на практике занимался хабаровский отдел?
— Как вы понимаете, он отвечал за огромный регион страны. Помимо борьбы с терроризмом мы также работали по криминальным авторитетам. Если взять Магадан, то там было много проблем с хищением золота и драгоценных металлов. В рамках зоны нашей ответственности все управления КГБ имели небольшие боевые группы, и мы помогали им готовить специалистов, проводили совместные мероприятия.
— Скажите, если сравнивать Группу «А» того периода и ее региональные отделы, то имелись ли отличия в оснащенности оружием и специальными изделиями?
— Что касается всех вопросов обеспечения, то, поскольку мы являлись структурным подразделением Группы «А», все было аналогичным, включая методику подготовки бойцов спецназа. Может быть, происходили какие-то чисто временные задержки — пока закажем новые образцы, пока получим… А так — нет. Все, как и у наших московских коллег. В этом я вижу заслугу командиров Группы «А» Геннадия Николаевича Зайцева, Виктора Федоровича Карпухина и Михаила Васильевича Головатова. Мы не чувствовали себя обделенными, что мы «Альфа» второго сорта. Мы ощущали себя частью единой и мощной структуры.
— А можно ли считать нынешние региональные отделы специального назначения ФСБ местными «альфами», как это часто пишут в прессе?
— Я бы поставил вопрос иначе… Речь идет о двенадцати РОСН. Три из них до 1992 года являлись полноправными отделами Группы «А» КГБ СССР — в Хабаровске, Екатеринбурге и Краснодаре. Большая часть нынешних РОСН являлись структурными подразделениями «Вымпела». Здесь очень много вопросов… но с учетом опыта лично моего и других наших сотрудников, которые возглавляли региональные подразделения, у нас позиция едина: по всей логике нынешнего этапа борьбы с международным терроризмом РОСН должны быть структурными подразделениями ЦСН. Статус центрального, а не местного подчинения снимет много оперативно-боевых и организационных вопросов. Рано или поздно, но мы придем к такой схеме.
— В августе 1992 года, в разгар осетино-ингушского конфликта на Северном Кавказе, вы вернулись обратно в Москву. В каких боевых операциях после этого вы принимали участие?
— Я бы отметил две наиболее серьезные: в Буденновске (тогда я уже был начальником 1-го отдела) и Первомайском. Если говорить о Буденновске, то террористы не должны были уйти безнаказанно. И все для этого было готово, но мы не получили соответствующего приказа. Почему — это уже вопрос к политикам. «Альфа» оказалась в такой ситуации, когда в лице своих командиров практически не могла влиять на процесс принятия решений, поскольку операцией руководил министр внутренних дел Ерин. Человек, способный принимать решения. Но, в свою очередь, он находился под серьезным давлением руководства страны.
— Лучшей иллюстрацией того, что происходило в Буденновске перед силовой фазой операции, является использование “Альфы” для полицейских функций.
— Да, наши отделы были выставлены вместо милиции, и практически весь период, когда нужно было готовиться к операции, мы находились в оцеплении. И нужно отметить: на штурм отделы пошли совсем не с тех сторон, где находились предыдущие несколько дней. Фактически подходы к зданию больницы не были изучены. Да и сама ситуация слабо просматривалась — как все это будет происходить. Наши расчеты были таковы (и, я думаю, они бы полностью оправдались): наши потери составят 75% личного состава при гибели 50% заложников. Пойди мы до конца, пробиваясь, продираясь…
Здание было подготовлено к обороне. В нем находилось практически столько же террористов, сколько и штурмующих. Во всяком случае, сопоставимые цифры. Вооружены они были до зубов. Мы же, работая по окнам, не могли использовать тяжелое вооружение там, где были выставлены заложники. Просто… не имели права. Кстати, после атаки «Альфы» Шамиль Басаев понял, что он находится на грани краха, и только после этого пошел на переговоры. Когда мы летели в Буденновск, то, конечно, до конца не представляли всего масштаба устроенной бандитами провокации. Это была плановая акция боевиков. Акция устрашения и одновременно политического давления на руководство страны. Как этап в разрушении России.
— А какие потери были в вашем отделе?
— Отдел потерял одного сотрудника — майора Соловова. Второе отделение практически полностью втянулось в огневой мешок, и как раз Володя Соловов, ведя бой в отрыве от основной группы, принял на себя основной удар и дал возможность товарищам отойти.
Отдел Саши Репина потерял двоих — Диму Рябинкина и Диму Бурляева. Два его отделения попали не просто под плотный, а именно под шквальный огонь террористов. Они находились в 20-30 метрах от засевших бандитов, причем те вели огонь с хорошо оборудованных позиций, а наши находились на земле, расположившись буквально в линию. Всего было ранено 23 человека. Если брать потери по «Альфе», то они сопоставимы с потерями в Беслане, где спецназ ФСБ потерял, как известно, 10 человек убитыми и 27 ранеными.
— На ваш взгляд, можно ли сравнивать эти две операции?
— По замыслам террористов — да, а вот по развитию событий и в целом по нашей работе они очень серьезно отличаются друг от друга. В этом плане из операции в Буденновске были сделаны серьезные выводы. Другое дело, что в Беслане спасение людей началось в такой… непредсказуемой ситуации.
— Вам довелось участвовать в бесланских событиях?
— Нет, я находился в отпуске. Так случилось, что 1 сентября был в нашей подшефной школе, где учился майор Соловов, — это поселок Пехлец Кораблинского района Рязанской области.
— После трагедии в Беслане было много разговоров о том, что штурм захваченной бандитами школы был не подготовлен. Вы согласны с такой оценкой?
— В этом случае террористы просто бы ушли, а жертв оказалось бы намного больше. Басаевцы предприняли такую попытку, но поняли, что оцепление не прорвать. Особо хочу отметить: штурма в классическом определении не было, проводилась операция по спасению людей, которых террористы после взрыва стали прицельно убивать.
— В чем, по вашему мнению, заключался стратегический замысел банды, вернее, тех, кто направил ее в Беслан?
— Во-первых, разморозить застарелый осетино-ингушский конфликт. Во-вторых, дискредитировать президента как внутри страны, так и за ее пределами. «Полковник Ортсхоев» и его люди не стремились к переговорам, не выдвигали реальных требований. В первой записке, которую бандиты передали с отпущенным заложником, они указали неверный телефонный номер — по нему нельзя было никуда дозвониться. «В отместку» басаевцы расстреляли группу заложников: вот вам за то, что не звоните. Но зато следующую записку передали с правильным номером! В Беслане бойцы «Альфы» и «Вымпела» своими телами закрывали женщин и детей. И я бы особо отметил, что они это делали без допинга, которым накачивали себя бандиты. Просто работа у нас такая — спасать жизни людей, это главное. Для спецназа ФСБ остальное — на втором плане.
— Давайте вернемся чуть назад. Расскажите, если можно, как состоялось ваше назначение начальником штаба Группы «А»?
— Это произошло после трагической гибели полковника Анатолия Савельева, обменявшего себя на шведского дипломата, захваченного в Москве террористом Кобяковым. На его место нужно было назначить кого-то из старших офицеров группы. В этом плане слово было за начальником управления (на тот период им был генерал Гусев Александр Владимирович) и его первым заместителем Мирошниченко Александром Ивановичем. Это решение поддержал начальник АТЦ Виктор Михайлович Зорин.
— Начальник штаба такого специального подразделения, каким является «Альфа», кто он — «главный дирижер», организатор боевого процесса, управленец, воспитатель?
— Эта должность действительно очень многогранная. Операции в Буденновске и Первомайском показали, что от штаба практически на 99% зависит взаимодействие с другими подразделениями.
В советский период сформировалась идеология «альфовского» штаба, алгоритм его действий. У нас сложились три направления. Первое — чисто организационно-штабная работа (в том числе и сопровождение оперативных мероприятий, разработка различных планов и подготовка документов). Второе — аналитическое, очень важное, особенно в наше время, когда через нас проходит такой колоссальный объем информации. И зачастую даже тот прежний оперативно-боевой опыт, который можно было бы использовать в практической деятельности, до сих пор не обработан по объективным причинам.
И третье направление, мы к нему долго шли, — учебно-методическое; иначе говоря, направление боевой подготовки. Это кладезь нашего боевого опыта, включая огневую подготовку и рукопашный бой. Мы подошли к тому, что в этом направлении обязательно должны быть специалисты по тактико-специальной подготовке. Сегодняшнее время полностью оправдало такой принцип, и мы вернулись к такой же схеме. В штабном отделе у нас создано направление, которое на короткий промежуток времени убедительно показало свою эффективность. Необходимо иметь специалистов по всем видам подготовки, которые бы помогали руководителям отделов готовить серьезных специалистов, обучать их, особенно в боевых ситуациях.
— Поясните, пожалуйста, о чем идет речь?
— У нас все отделы одинаковые. Однако в каждом есть какие-то свои изюминки. Чтобы этот опыт обобщить и использовать в других подразделениях, нужны авторитет и опыт конкретного специалиста. С учетом важности этого направления его пробивал бывший начальник Управления «А» Валентин Андреев, а окончательное решение было принято при нынешнем командире — генерал-майоре Владимире Винокурове.
— Как часто вам довелось бывать в Чечне?
— Приходилось. И в первую чеченскую кампанию, но чаще — во вторую. Если в первой наша роль до конца не была определена, то во второй сложилась иная ситуация. Я выезжал (как и другие руководители) старшим объединенной оперативно-боевой группы ЦСН и уже мог самостоятельно отстаивать те или иные решения. Конечно, при поддержке начальника Центра Героя России Александра Тихонова.
— А что наиболее запомнилось из командировок на Северный Кавказ?
— В памяти осталась командировка в марте 1995 года. Началась она довольно впечатляюще. В день, когда наша группа прибыла на смену своим коллегам, на Грозный со всех сторон обрушили удары диверсионные группы боевиков. Получилось так, что в момент нападения основная часть отдела находилась на аэродроме в Моздоке, а мне с двумя сотрудниками пришлось в буквальном смысле прорываться сквозь огонь бандитов. Благо все закончилось хорошо. Когда же подразделение было собрано вместе — приступили к выполнению задач.
— Сергей Андреевич, скажите, чем занималась «Альфа» в перерыве между двумя кампаниями?
— В этот период боевики провели несколько захватов заложников в Минеральных Водах. Каждый раз они требовали вертолет и большую сумму наличных денег. Наше подразделение привлекалось к участию в мероприятиях по нейтрализации преступников. Все операции были успешно проведены.
Беседу вели Павел ЕВДОКИМОВ,
Виктор БОЛТИКОВ