Ревнитель
Игумену Кириллу (Сахарову) — 65!
Как известно, священники делятся на деятельных и созерцательных. Как любил спрашивать в свое время один известный владыка: “А этот батюшка деловой или молитвенник?” Надо сказать, что сегодняшний юбиляр (22 октября отцу Кириллу исполняется 65 лет) принадлежит к тому редкому типу, который вполне гармонично сочетает в себе оба эти служения. В этом смысле глубоко символично, что храм, в котором он настоятельствует аж с 1992 года, носит имя святителя Николая (Николы, говорят старообрядцы) — подвижника высочайшей духовной жизни, который был необычайно близок людям, всегда чутко отзывался на их насущные нужды.
Отец Кирилл, с одной стороны — человек с классической монашеской биографией, ещё в советское время преодолевший известные препоны той системы для того, чтобы посвятить себя церковному служению. Питомец Почаевской лавры, он был вынужден покинуть её, когда госчиновники того времени стали вычищать из монастырей молодёжь. Но не сдался, не опустил руки, а добился своего и молитвами духовных людей, с помощью Божией был принят в Московские духовные школы.
Был зачислен в состав братии вновь открытого Данилова монастыря. С 1992 года — настоятель возрождаемого храма св. Николы на Берсеневке с оставлением в числе братии. В 1993 году возведён в сан игумена. Казалось бы, перед молодым клириком открывалась обычная стезя учёного монаха: молитва, преподавание, научные труды (тема кандидатской диссертации посвящена преп. Паисию Величковскому). Но одновременно с духовным возрастанием и писательским творчеством в о. Кирилле открылся ещё один дар — общественного служения, и именно благодаря ему он получил столь широкую популярность среди наших православных людей.
С того момента о. Кирилл получает широкую известность именно как церковный общественный деятель, сначала возглавив, а затем став духовником Союза православных братств. В 1990-е годы не было, пожалуй, такой общественно значимой темы, на какую Союз не откликался бы. Хотя немало было предпринято внешних и внутренних усилий для того, чтобы организацию развалить. И тем не менее, она выжила — существует и по сей день.
При этом главным для о. Кирилла и его общины остаётся всё же “единое на потребу” — возрождение в нашем народе подлинной древнерусской духовности. Всей своей жизнью и повседневной церковной работой они свидетельствуют: только сочетание напряжённого молитвенного делания и бережного, любовного воссоздания в собственной и окружающей жизни нашей великой православной Традиции, со всеми её внешними формами и внутренним содержанием, может быть залогом успешного возрастания человека в Церкви. Отсюда особенно углублённый интерес о. Кирилла к старообрядчеству. Его приход — единственный в нашей Церкви, кто, с самого начала принадлежа к Московскому патриархату (а не вернувшись из раскола, как полагают некоторые), культивирует у себя старый обряд. Так что он не единоверческий, а просто — старообрядный приход Московского патриархата. Постоянные контакты со старообрядцами, активное участие в попытках наладить с ними нормальный диалог — одна из главных несомненных заслуг о. Кирилла как миссионера и церковного деятеля.
Он не сетует на то, что “распалась связь времён”, как это весьма часто делают наши православные резонёры, но прилагает все силы для того, чтобы связь эту восстановить. Поэтому члены его общины регулярно выезжают в глубинку нашей среднерусской равнины, чтобы потрудиться на восстановлении или хотя бы на консервации давно брошенных и гибнущих храмов, встречая, скажем так, разное отношение со стороны местных властей. Пожалуй, нет в нашей Церкви столь много и регулярно путешествующего священника. Разрушение провинциальных храмов, глубокий упадок русской провинции — настоящая, каждодневная, не проходящая душевная боль этого столь необычного служителя алтаря.
Наконец, никак нельзя пройти мимо литературного творчества о. Кирилла, которое стало ещё одним, самостоятельным, но очень органичным для него служением. Его воспоминания отличает главная черта всей его необычайно цельной и целостной личности — органичная, какая-то очень естественная связь собственной биографии и жизни окружающего мира. Он с полным правом мог бы сказать известную из другого контекста фразу, обращаясь не только ко всем нам, но буквально ко всем и ко всему, с чем сталкивался и сталкивается в жизни: “Ваши радости — мои радости. И ваши печали, и горе — также и мои тоже”. И уж конечно, это относится к нашей общей сегодняшней боли — православной Украине, что вместе с нами переживает сегодня столь трагический этап своего существования. Тем более, что о. Кирилл и сам уроженец Донбасса.
Уйти от мира в аскезе ради единения с ним в любви — принцип духовного подвига, с которым согласится любой старец. Но мне при мысли об отце Кирилле почему-то приходит на ум отец великого святителя Григория Паламы, отстоявшего исихазм в борьбе с еретиками-рационалистами. Будучи царедворцем и чиновником, он во время решения насущных государственных дел порой застывал и как бы уходил от мира, погружаясь в умную молитву. И его не прерывали, потому что знали, что он здесь, рядом, вместе с людьми и с мiром. Просто для того, чтобы и дальше оставаться в мiру, ему было необходимо хотя бы на краткое время от него отрешиться и поговорить с Богом.
Владимир Семенко