«Мы нашли золото партии!»
После запрета КПСС люди Ельцина нашли под зданием ЦК секретные катакомбы. Что они скрывали?
Виктор Ярошенко был народным депутатом СССР, министром внешних экономических связей РСФСР, торговым представителем Российской Федерации во Франции. В конце 1980-х он вошел в близкий круг будущего президента России Бориса Ельцина и сохранял с ним теплые отношения долгие годы. Скоро выходит книга мемуаров Виктора Ярошенко «Пять лет рядом с президентом», в которой он вспоминает эпохальные события 1980-1990-х годов. С разрешения автора «Лента.ру» публикует фрагмент выходящей в издательстве «Синдбад» книги, рассказывающий о тайных подвалах ЦК КПСС на Старой площади.
— Нашел, нашел…
С этими словами ко мне в кабинет ворвался наш заведующий хозяйством Анатолий Милов.
— Ну, что, что вы еще там нашли? — раздраженно ответил я.
Было уже минут двадцать одиннадцатого вечера, я очень устал, болела голова. Только вернулся от Бурбулиса
он стал организовывать всякие полуночные совещания. В принципе, идея неплохая — иногда действительно удавалось совместными усилиями найти интересные решения. Но на этот раз обсуждения явно не получилось.
В конце августа мы частично переехали из здания МВЭС РСФСР на улице Льва Толстого в 3‑й подъезд комплекса зданий ЦК КПСС на Старой площади. Все комнаты были завалены папками, связками бумаг и коробками. Даже если мы что‑то и потеряли, это было не смертельно: предстояло заново почти с нуля отстроить систему регулирования внешнеэкономических связей. Сейчас трудно себе даже представить, что внешнеэкономическая деятельность в СССР осуществлялась в соответствии с решениями ЦК КПСС. В лучшем случае, чтобы сохранить лицо, выпускались некие совместные постановления Совмина и ЦК КПСС. Все приносилось на алтарь коммунистической внешней политики и внутренней идеологии.
Нам предстояло в авральном режиме создать систему экономического и административного регулирования внешнеэкономической деятельности. Поэтому когда завхоз ворвался ко мне в кабинет с криками: «Я нашел, нашел!..» ― я был готов задушить его на месте.
Во‑первых, ведь я ничего не терял, и во‑вторых, пора уже было, наконец, ехать домой, там меня ждала беременная Оксана. Разве она поверит, что я опять до девяти вечера жевал бутерброды в кабинете у Бурбулиса? Никогда.
— Виктор Николаевич, я нашел золото КПСС!
— Ну, давайте, — обреченно сказал я, — тащите.
— Я совершенно серьезно. В этом здании до нас размещался Международный отдел ЦК КПСС.
— Я в курсе. И возглавлял его Валентин Фалин, между прочим, умный и образованный человек.
— Возможно, но дело не в нем. Помните, позавчера по просьбе Пономарева, бывшего заведующего Международным отделом ЦК до Фалина, вы разрешили ему ходить на «работу»?
— Да, я пожалел старого человека — он привык каждый день ходить на работу, хотя официально уже много лет на пенсии. Пономарев пишет некую историю международных связей КПСС, это может быть для нас полезно. Такое хождение на службу задает ему необходимый ритм жизни. Он не может сидеть дома и ничего не делать. Пока у нас есть несколько свободных кабинетов, пусть ходит и пишет, а там посмотрим.
— Так вот. Вчера я задержался на работе до 10 вечера. Все ваши коробки таскал. Вижу — идет этот Пономарев; подошел к шахте лифта и стал слушать. Послушал, посмотрел вниз, одобрительно кивнул и пошел на выход. Я тоже подошел, тоже послушал: внизу гудит наш лифт.
— Ну и что?
— А то, что лифт у нас ниже первого этажа никогда не спускался. Официально у нас там лифтовая шахта для технического обслуживания и ремонта. Все, некуда ему дальше ездить. А там еще и свет горит.
— Значит, под нами не технический тупик, а нечто большее!
— А я о чем говорю. Сейчас я опять подошел к шахте — там шум и свет: значит, опять кипит какая‑то работа.
— Тогда сделаем так — я прежде всего позвоню Ельцину; дело, очевидно, серьезное, а потом вас приглашу.
Бориса Николаевича в Белом доме уже не было, но я дозвонился к нему в машину. Ельцин, в свою очередь, перезвонил Баранникову
, который был министром внутренних дел РСФСР, а 23 августа 1991 года стал еще и министром внутренних дел СССР, заменив погибшего после путча Пуго
.
Баранников направил взвод МВД, чтобы перекрыть все входы и выходы из квартала ЦК КПСС, выходящего на Старую площадь, что потом, как выяснилось, оказалось совершенно бесполезным. Обещал за ночь найти бывшего коменданта Старой площади, а утром с ключами доставить его к нам.
На следующий день в 8 утра меня ждал счастливый Милов.
Совершенно новый кроссовер HAVAL DARGO
— Ну, как, Анатолий Петрович, где золото партии?
— Вот вы все шутите, Виктор Николаевич, а ведь Баранников выполнил свое обещание: его ребята привезли с ключами бывшего коменданта зданий на Старой площади.
— Флаг вам в руки, Анатолий Петрович, начинайте операцию, когда найдете золото — я у себя.
Через час, когда закончилась оперативка, позвонила завсекретариатом Нана Кутателадзе.
— Виктор Николаевич, все, кого вызывали к 9 часам на совещание по таможенным тарифам, ждут в приемной, но к вам прорывается Милов, говорит, что это суперсрочно…
— Пусть войдет.
В кабинет буквально вкатился довольный проделанной работой Милов.
— Там такое… такое…
— Ну, что там такое? Говорите!
— Нет, — тихо прошептал завхоз, выпучив глаза и показывая пальцами на потолок и стены, явно намекая на то, что нас прослушивают.
— Не волнуйтесь — вчера кабинет «прозвонили» и все жучки потушили.
— Я никогда не думал, что у этого лифта есть специальная программа, которая запускается особым ключом и делает возможным его доступ в подземелья. Там целый город, несколько этажей. Пойдемте — вы должны все это увидеть собственными глазами и принять решение. Надо срочно что‑то делать.
Я попросил перенести совещание на двенадцать и последовал за Миловым к лифту, возле которого уже роились встревоженные сотрудники. Вдвоем мы спустились на лифте на первый уровень секретного подземелья. Везде горел электрический свет, работала вентиляция. Структура секретного подземелья во многом повторяла наземную часть здания: длинные коридоры с огромным количеством изолированных кабинетов без названий, но под номерами.
Первое, что бросалось в глаза, — это горы, иногда чуть ли не до потолка, так называемой «лапши» — документов, разрезанных специальными машинами на тончайшие полоски бумаги. Хотя было видно, что какие‑то бумаги были разорваны и сожжены, — значит, было несколько этапов заметания следов: методический и панический.
Я поднял несколько торопливо разорванных листов, на них еще можно было что‑то разобрать, и положил в карман. В каждом кабинете были свои огромные сейфы с кодированными и обычными замками. Большая часть из них была уже вскрыта ночными таинственными гостями. Запасные ключи коменданта подходили лишь к некоторым, но не всем дверям кабинетов и коридоров.
— Вот, полюбуйтесь, — возмущался Анатолий Петрович, открывая дверь в один из кабинетов, — чем они тут занимались!
Помещение было заставлено стеллажами с фотографиями: некие персоны во время застолий, рыбалок, на отдыхе с женщинами… На фотографиях угадывались некоторые лица членов ЦК и политбюро ЦК КПСС, а также руководителей известных и неизвестных зарубежных компартий, которым оказывалась таким образом «братская помощь». А в случае чего можно было и шантажировать.
В следующем кабинете было оборудование для быстрого сжигания различных материалов: что‑то вроде специального камина под стеклом. Там стоял сильный запах жженой химической продукции — очевидно, здесь были уничтожены аудио‑ и видеопленки с компроматом на товарищей по партии.
В одном из кабинетов мы обнаружили чистые бланки паспортов различных стран, причем реальные: с водяными знаками, номерами и сериями. Они были настоящие — украденные или купленные в этих странах, готовые для заполнения
Была там и настоящая лаборатория с образцами разноцветных чернил, помеченных этикетками, кажется, начиная с 30‑х годов. На полу были разбросаны перьевые ручки и образцы подписей чиновников разных стран с указанием сроков их работы на тех должностях, когда они имели право выдавать паспорта и визы. Огромные стеллажи были заставлены пронумерованными баночками, скляночками и пробирочками.
В следующем помещении опять сюрприз: мы обнаружили огромное количество печатей служб паспортного контроля Швейцарии, Австрии, Люксембурга и других стран, включая Латинскую Америку. Все материалы были описаны и систематизированы, как в аптеке. У фальшивых дел мастеров из спецподразделения международного отдела ЦК КПСС было достаточно времени, чтобы замести почти все следы. И все‑таки много чего еще осталось.
Нами был «открыт» еще один необычный кабинет — на этот раз нечто вроде гримерной. Кругом валялись парики, бороды, усы, брови разных цветов и оттенков. Тушь, помада, пудра, карандаши для глаз и т. д. Сюда, очевидно, входил один человек, а выходил совсем другой. Входов и выходов в подземелье было несколько.
Рядом находилась лаборатория с разбитой установкой, видимо, для срочного изготовления фотографий на различные новые документы: паспорта, пропуска, удостоверения личности. На всех этажах были внутренние посты: значит, каждый из секретных сотрудников и их гостей имел доступ только на свое рабочее место в строго определенной зоне контроля и в определенное время.
В центре Москвы располагался целый секретный город ЦК КПСС с подземными бункерами и автономной системой жизнеобеспечения
Он имел почти прямоугольную форму, был обрамлен улицей Разина, Старой площадью, Рыбным переулком и улицей Куйбышева (ныне — Ильинка). Внутри находились десятки зданий и сооружений, галерей и переходов, площадей и закоулков… На территорию комплекса можно было пройти через десятки подъездов, ворот и дверей.
Совершенно новый кроссовер HAVAL DARGO
Путь в подземный квартал лежал через целую систему подземных ходов, минуя нашу шахту лифта, поэтому большинство рядовых сотрудников международного отдела ЦК КПСС, возможно, не знали и не должны были знать о его существовании. Полагаю, что лифтовая шахта являлась либо запасным входом‑выходом, либо возможностью для первых лица международного отдела встречаться с руководителями других компартий или с «почтальонами» и «гонцами» вдали от посторонних глаз.
Таким образом, посты, которые велел установить Баранников, были почти бесполезны, бывшие хозяева подземного города проникали туда в любое время, минуя парадные входы на Старой площади. Для заметания следов у них было более двух недель.
С каким‑то облегчением мы поднялись, наконец, на поверхность, и я позвонил Ельцину.
— Я догадывался, — сказал Борис Николаевич, — что политбюро имеет такую лабораторию «фальшивомонетчиков», но не думал, что это буквально под ногами, в центре Москвы, у стен Кремля. Мало им было «перманентной революции» по товарищу Троцкому. Потом несколько подрывных Интернационалов, и вот теперь создали спецслужбу политбюро для идеологических диверсий за рубежом и перекачки денег КПСС. Да, еще Сталин был большим любителем подземного градостроительства. Давайте сделаем так: позвоните в «Независимую» Третьякову, чтобы он дал развернутую статью об этой фабрике коммунистических подрывников, а я поручу Баранникову и генеральному прокурору провести тщательное расследование. Эти материалы надо использовать во время суда по запрету КПСС. Они организовывали подрывную деятельность по всему миру, разбазаривая народные деньги. Коммунисты по‑прежнему бредили мировой революцией. Кстати, мне докладывали, что еще за год до путча вы запретили деятельность КПСС — что это за самодеятельность?
— Борис Николаевич, вам неправильно доложили. Вы помните, в марте прошлого года мы, депутаты, отменили 6‑ю статью Конституции СССР о монополии КПСС?
— Ну?
— Монополии КПСС больше не было, вводилась многопартийная система, и я, чтобы не отвлекать людей от работы, в конце августа 1990 года, когда меня утвердили министром, своим первым распоряжением запретил в рабочее время в рамках системы МВЭС деятельность любых партий, не только КПСС. А поскольку в то время других партий просто не было, вот коммунисты и побежали в прокуратуру на меня жаловаться.
— Ну, и правильно, обойдутся. Звоните в «Независимую».
Мне надо было срочно лететь в командировку, но и дело с «фальшивомонетчиками» из КПСС, «золотом партии» следовало довести до конца. Я позвонил в «Независимую газету» Виталию Третьякову, но не застал на месте. Тогда пригласил его журналиста Сергея Пархоменко лично посетить «подпольный горком» и написать развернутую статью о предполагаемом «золоте партии». Милов должен был все ему показать и дать возможность сделать несколько фотографий, а я в этот же вечер улетел в Свердловск.
Кстати, там же, в подземельях международного отдела ЦК КПСС, хранилась часть личного архива Леонида Брежнева — то, что не попадало в официальную хронику на страницы журналов и газет
Прошло какое‑то время, и Милов мне как‑то сказал, что содержимое цековских подземелий вывозят крытыми грузовиками.
— Может, это были путчисты? — пошутил я. Но Милову, видимо, было не до шуток.
— Звонил сам Баранников, что они приедут: у этих ребят были документы от генерального прокурора Степанкова — я сам проверял. Говорят, они даже от самого Руцкого! Виктор Николаевич, а все‑таки где же деньги КПСС? Может, это просто слухи?
— Скорее всего, деньги КПСС существуют, и хранились они не только в сейфах международного отдела ЦК КПСС, но и в банках зарубежных стран, где и полагается им быть.