России нужны деятели военного времени
Новый критерий суверенной эффективности скоро начнет ощущаться во всех областях – прежде всего в государственном управлении, в поведении властных элит, в кадровой политике, в реформе институций, которые придется перестраивать на новый лад
Мы не можем до конца осознать того, что произошло 24 февраля 2022 года. Хотя все к этому шло довольно давно, с самого первого момента прихода к власти Владимира Владимировича Путина еще в 1999 году, но когда будущее наступило, все по инерции отказываются в это верить.
А произошло вот что: Россия окончательно отказалась от стратегии интеграции в мировую систему, то есть в глобальный Запад, при сохранении суверенитета, так как эти две ориентации оказались несовместимыми.
Правление Трампа, который в основном был сосредоточен на внутренних проблемах и на борьбе с глобалистскими элитами («Болотом») внутри США, еще оставляло некоторую надежду на то, что Запад мирно признает многополярный мир и согласится на форму партнерства, более или менее приемлемую для России без критического ущерба для ее суверенитета. Но после прихода к власти в США Байдена и тех глобалистских сил, которые стоят за этим пожилым политиком, пребывающим в состоянии очевидной деменции, эта возможность была перечеркнута.
Как признал Президент Путин в обращении к Государственной Думе, Западу удалось навязать нам войну. И тем самым, любые перспективы сотрудничества с ним перечеркнуты — если не навсегда, то надолго. Уровень конфронтации настолько высок, что даже возвращение Трампа не сможет изменить сложившейся ситуации. Ведь и в его первый президентский срок глобалисты обвиняли его именно в том, что он не был достаточно активен в эскалации отношений с Россией. Руки у него в этом вопросе будут еще более связаны, если он возглавит США снова, что вполне возможно в силу полного провала политики Байдена и Демпартии, стремительно теряющей все свои позиции.
Показательно судьба одного из самых русофобских лидеров Запад британского премьера Бориса Джонсона, которого недавно с треском выгнали из власти. Но не столько из-за политики в отношении России, сколько в целом из-за вопиющего идиотизма и полной неадекватности, которая надоела даже британцам. Конечно, вопрос к ним самим: а зачем было выбирать сумасшедшего клоуна, пребывающего далеко за пределами реальности и здравого смысла? Но такой же вопрос можно задать много кому. Про клоуна — украинцам, про выжившего из ума сенильного дегенерата – американцам, про невменяемого самовлюбленного нарцисса — французам, про мафиозного жулика – итальянцам.
Но и сменят их, вероятно, фигуры не лучше – воспитанные в новой гендерной феминистской парадигме совершенно некомпетентные тетки поколения Эразмус.
Ни с нынешними элитами Запада, ни с будущими России явно не по пути. Ни в краткосрочной, ни в среднесрочной, ни в долгосрочной перспективе. Да, в какой-то момент острота противостояния спадет, но принципиально это уже ничего не изменит. Тем более, что может и не спасть, а наоборот.
В любом случае пришло время сосредоточиться на самих себе и на том мире, который остался для нас открытым после изъятия европейского вектора.
На мой взгляд, на первый план в такой ситуации выходит новый принцип — суверенной эффективности. Он потребует качественного изменения структуры управления государством.
До начала СВО критерием эффективности выступали два фактора:
· успехи по интеграции в глобальную мировую экономику, а это предполагало движение в сторону Запада и контролируемых им глобальных институтов;
· успехи в укреплении суверенитета – прежде всего в вопросе политического управления и военного потенциала.
Теперь первый критерий упразднен, остался второй. Обратите внимание: только второй. Первого больше нет. И что делать той части нашей властной элиты, которая бросила все силы на первый критерий и по нему отчитывалась? Вопрос очень тяжелый. Не хочется злорадствовать, но тут все довольно плачевно. То, чем вчера можно было гордиться, за это сегодня приходится объясняться. У кого-то нервы уже не выдержали, кто-то не осознал серьезности перемен, а кто-то занял пока выжидательную позицию. Вдруг опять все переменится.
Президент явно дал понять, что не переменится и что это только начало. Но западники и либералы все равно надеются – ну а вдруг…
Повлияют новые условия и на тех высоких чиновников, которые был между – между западничеством и суверенитетом. Формально у них положение более выгодное, стоит только сместить приоритеты в сторону суверенитета. Но тут вскрывается следующее: балансирование между одним и другим создавало для них комфортные условия, в которых можно было вообще ничего не делать, ссылаясь на сложность поставленной задачи. Теперь после начала СВО такое оправдание не годится. Придется предъявить вполне суверенные успехи. А с этим очевидно проблемы. Если нет проблем, то и хорошо. Но что-то подсказывает, что они будут и у этой категории властной элиты.
На первый взгляд, в наилучшем положении оказываются военные, силовики и отчасти МИД. Они на острие конфликта и изначально были ориентированы только на суверенитет. Но и здесь могут возникнуть определенные сложности. Теперь надо быть суверенно эффективными в полной мере, так что свалить неудачи, лень и некомпетентность на «пятую колонну» больше нельзя. Либералы и их сети просто вне закона, и это вполне разумно.
Но нет больше отговорок и у тех, от кого все зависит в условиях цивилизационной конфронтации. Острота ситуации и по сути чрезвычайное положение, когда страна находится под атакой противника и противостояние переносится подчас даже на нашу территорию, требуют чрезвычайных качеств, доблести, мужества, находчивости, смелости и даже героизма. А это совсем иной счет, чем только лишь подготовка к будущему столкновению в мирных условиях. Условия перестали быть мирными и требуют соответствующих деятелей – деятелей военного времени.
Все это приводит к выводу о том, что новый критерий суверенной эффективности скоро начнет ощущаться во всех областях – прежде всего в государственном управлении, в поведении властных элит, в кадровой политике, в реформе институций, которые придется перестраивать на новый лад. Все это не фатально, но не может не сказаться на отборе кадров. И конечно, скажется.
Александр Дугин