Жизнь за Россию. Как патриарх Гермоген поднял народ на восстание
Он призывал людей к борьбе, ясно сознавая, что сам до освобождения страны, скорее всего, не доживет
Люди, добившиеся высокого положения, не склонны жертвовать всем во имя принципов. Скорее влиятельные персоны предпочитают компромиссные договоренности. Но в истории остаются имена тех, кто выбивается из общего ряда.
«Муж зело премудростью украшенный»
Охвативший Россию на рубеже XVI-XVII веков хаос, получивший впоследствии название «Смутное время», поставил страну на грань существования. Российская элита, завязнув в интригах, подняться над личными интересами уже была не в состоянии. Предательство стало просто одним из способов существования. Представители знатных родов по несколько раз переходили из лагеря в лагерь, получая от разных претендентов на высшую власть титулы, чины и земли.
От полного краха Россию тогда спасли те, кого считали, мягко говоря, чудаками. О Дмитрии Пожарском и Козьме Минине хорошо известно. Но не факт, что поход народного ополчения был бы успешным без упрямства и самопожертвования патриарха Гермогена.
О его происхождении до сих пор спорят: одни считают, что принадлежал он к знатному московскому роду, другие полагают, что будущий патриарх происходил из донских казаков. Так или иначе, точно известно, что ему было за 40, когда слава о нем разлетелась по всей Казани. Жители города говорили, что священник Ермолай «муж зело премудростью украшенный, в книжном учении изящный и в чистоте жития известный».
Лучшего митрополита не найти
Ермолай относился к белому духовенству, то есть к священнослужителям низшего звена, которым разрешено жениться и иметь семью. Возможно, так и прожил бы он жизнь в роли священника одного из казанских храмов, но смерть супруги все изменила. Ермолай посчитал это волей свыше и, отправившись в Москву, принял постриг в Чудовом монастыре.
В это время была утверждена новая Казанская митрополия, и лучшей кандидатуры в митрополиты, чем Ермолай, принявший монашеское имя Гермоген, не нашли.
Он проявил себя с лучшей стороны в вопросах укрепления христианской веры в очень непростом регионе, занимался строительством новых храмов, добивался прославления мучеников, пострадавших в Казани за веру.
Казанский митрополит превратился во влиятельную фигуру, которую хорошо знали в Москве. Гермогена нельзя назвать сторонником Бориса Годунова, но к фигуре царя он был подчеркнуто лоялен.
Высший духовный пост
Приход к власти Лжедмитрия сопровождался включением митрополита в состав Боярской думы. Самозванец был уверен, что таким образом он купит лояльность Гермогена. Но не тут-то было: митрополит тут же потребовал православного крещения невесты Лжедмитрия Марины Мнишек, а также выступил против избрания патриархом лояльного самозванцу Игнатия.
Когда Лжедмитрий понял, что с упрямцем не договориться, он приказал сослать его назад в Казань. Но, прежде чем распоряжение успели выполнить, самозванца свергли и убили.
Пришедший к власти Василий Шуйский объявил о том, что Игнатий лишен церковного сана, после чего того заточили в Чудов монастырь. Новым патриархом избрали Гермогена. Карьерный взлет получился фантастическим.
Гермоген был уверен, что необходимо укреплять царскую власть, и полагал, что Шуйский с этим справится. Кажется, в царя он верил больше, чем сам царь в себя. По крайней мере, переворот 1610 года, низложение и насильственный постриг в монахи Василия Шуйского Гермоген не признал.
Из искры возгорится пламя…
Новое правительство, именуемое Семибоярщиной, обнаружило, что с патриархом фактически невозможно договориться. С огромным трудом убедили Гермогена согласиться на призыв на царство сына польского короля Владислава Сигизмундовича. Скрепя сердце, патриарх принял это, но при двух условиях: новый царь примет православие и польские войска уйдут из российских пределов.
Но поляки никаких условий выполнять не собирались, а члены Семибоярщины пустили их в Кремль. Фактически столица страны оказалась под иноземной оккупацией.
Бояре, предавшие Россию ради личной выгоды, были убеждены, что никуда Гермоген не денется, рано или поздно он со всем согласится. При этом в состав «правительства» входили виднейшие роды: Милославские, Голицыны, Шереметевы, Оболенские, Трубецкие. Входил туда и боярин Иван Романов, видный представитель будущей царской фамилии.
А потом вдруг выяснилось: по русским городам и весям разлетаются грамоты с призывом встать на борьбу с оккупантами. И подписаны они Гермогеном. Бояре-коллаборационисты поначалу полагали, что кто-то высказывается от имени патриарха, и пришли к Гермогену, требуя, чтобы он разоблачил обман. Но патриарх спокойно объяснил: грамоты его, и отказываться от них он не собирается.
«Мое благословение: всем стоять и помереть за православную веру!»
Поляки готовы были расправиться с упрямцем немедленно, но московские бояре пришли в ужас: если народ узнает, что они убили патриарха, то бунта не избежать. Поэтому Гермогена заперли в тюрьму, лишив его возможности писать послания.
Весной 1611 года Москву окружили силы Первого ополчения. Тогда бояре, находившиеся в Кремле, вместе с поляками потребовали: Гермоген должен написать ополченцам, чтобы они отошли от города. За отказ патриарху посулили казнь.
Гермоген смотрел на угрожающих с насмешкой, и ответил так: «Что вы мне угрожаете? Единого Бога я боюсь. Вы мне обещаете злую смерть, а я надеюсь получить чрез нее венец. Уйдите вы все, польские люди, из Московского государства, и тогда я благословлю всех отойти прочь. А если вы останетесь — мое благословение: всем стоять и помереть за православную веру!»
Тогда находящегося в заключении патриарха лишили еды. Но в августе 1611 года Гермоген смог через верных людей отправить еще одно свое послание. В Первом ополчении воцарились вражда и раздрай, и поляки потирали руки, веря в скорую победу. Но патриарх снова призывал людей не к смирению, а к борьбе, ясно сознавая, что сам до освобождения, скорее всего, не доживет.
Грамота дошла до адресатов
В сентябре 1611 года грамоту Гермогена зачитали в Нижнем Новгороде, и вновь избранный земским старостой Козьма Минин сказал: «Захотим помочь московскому государству, так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жён и детей закладывать, бить челом тому, кто бы вступился за истинную православную веру и был у нас начальником».
Минин стал хозяйственным главой Второго ополчения, а его военным руководителем стал опытный военачальник, князь Дмитрий Пожарский. В ряды ополчения вливались все новые и новые силы из российских городов и весей, и среди них было много тех, кого на борьбу подняли грамоты Гермогена.
В сентябре 1612 года польско-литовские войска будут разбиты на подступах к столице. В ноябре 1612 года осажденные предатели и коллаборационисты сдались, выйдя из Кремля.
Подвиги героев и расчет подлецов
Гермоген всего этого уже не видел. Он умер от голода в феврале 1612 года.
Но патриарх не увидел не только победы, но и подлости. Гермогену не суждено было увидеть, как те, кто сотрудничал с поляками, сохраняют титулы и земли, а те, кто жертвовал собой, задвигаются на второй план. Подлецы обладают уникальной способностью приспосабливаться к новым условиям, благодаря чему им удается создавать целые царские династии.
А потом подлецы без зазрения совести воспевают подвиги тех, кто жертвовал собой.
В лике святых патриарх Гермоген был прославлен в 1913 году в рамках торжеств в честь 300-летия дома Романовых. Того самого, боярин из которого и был коллаборационистом… Видел бы это сам священник Ермолай, наверняка подивился бы поворотам истории.