Если начать с панегирика Наполеону, можно закончить одой Гитлеру! Не такова ли «заветная» цель?

ИсторияСобытия

200 лет прошло с той даты, когда была завершена Отечественная война 1812 года.

В народе ее называли по-разному: войной двунадесяти языков, «второй польской». Но окончательно за нею закрепилось название Отечественной, каковой она и была по своей сути. Ведь тогда, в грозном 1812 году, вся Россия поднялась на борьбу с супостатом. Русские ратники, башкирские лучники, крымско-татарская конница, генералы — грузины и армяне, даже латышские партизанские отряды — все стояли плечом к плечу.

Более того, даже несмотря на значительное число поляков в армии Бонапарта (из-за их многочисленности и прозвали эту войну «второй польской», а первой было восстание Костюшко в 1794 г.), в русской армии тоже сражалось немало поляков, в т. ч., среди высшего офицерского состава. Славой покрыли себя генералы Ефим Чаплиц, Александр Ожаровский и десятки других. В историю вошел партизанский отряд поручика Иосифа Бискупского, лихо нападавший на французские обозы и стоянки французских войск.

Отличились в той войне и малороссийские полки. «К осени 1812 года, — читаем в статье Николая Яременко «Путь Наполеону заступали малороссийские полки», — для борьбы с наемниками Наполеона здесь было сформировано 19 казацких полков по 1200 всадников в каждом (из них 15 полков на Левобережье и 4 на Правобережье). Они усилили уже имевшиеся 20 слободско-черкасских и малороссийских казачьих полков регулярной армии. В Черниговской и Полтавской губерниях было образовано земское ополчение, в ряды которого вступили 42 тысячи малороссов. Опыт создания ополчения Малороссии тут же был перенесен на другие губернии России. Общее же число малороссийских добровольцев, не пожелавших плясать мазурку в Наполеониде, а ставших в ряды борцов с наполеоновским нашествием — как казаков, так и ополченцев — достигло более 70 тысяч человек… Кроме этого, в Русской армии сражались малороссийские гусарские полки — Ахтырский, Лубенский, Сумской, Павлоградский, Мариупольский; драгунские — Харьковский, Черниговский, Киевский, Новороссийский, Стародубовский, Житомирский; кирасирские — Глуховский, Малороссийский, Новороссийский; пехотные — Кременчугский, Черниговский, Полтавский; гренадерские — Екатеринославский, Киевский, Малороссийский; конно-егерские и уланские — Нежинский и Чугуевский…».

Как видим, история Отечественной войны 1812 года — это часть и нашей истории. Поэтому нельзя оставаться равнодушным к тому, что сейчас вокруг этого события творится.

Есть во Франции так называемое Международное наполеоновское общество, президентом коего является канадец Дэвид Маркхэм. Среди членов этого общества — историки и исследователи наполеоновской эпохи из США, Франции, и даже Мексики (напомню, племянник Наполеона Бонапарта, Наполеон III, пытался завоевать эту южноамериканскую страну). Если в двух словах передать смысл деятельности этого общества, то можно ограничиться следующей фразой: «Наполеон Бонапарт был, в общем, неплохой парняга, нес с собой прогресс и процветание, но вот некоторые народы его не поняли, восприняли в штыки то, что можно было бы воспринять более лояльно».

Понятно, что намек на Россию. Поэтому Международное наполеоновское общество щедрой рукой раздает гранты российским ученым, прикармливая их, и соблазняя работать совсем не во благо России.

Помните, у Пушкина в рассказе «Рославлев» выведен замечательный образ Полины — девушки, всем сердцем отданной Родине? «Для некоторых людей и честь, и отечество, все безделица. Братья их умирают на поле сражения, а они дурачатся в гостиных. Не знаю, найдется ли женщина, довольно низкая, чтоб позволить таким фиглярам притворяться перед нею в любви…», — такой жесткий приговор выносит эта девушка великовозрастным лоботрясам, пляшущим мазурку в глубоком тылу, пока их сверстники проливают кровь за Россию.

К сожалению, среди нашей ученой публики находятся такие люди, для которых честь и отечество — пустой звук. Из их уст как-то скупо звучат характеристики выдающихся деятелей русской истории — Кутузова, Суворова, Багратиона. Но они становятся очень словоохотливыми, когда речь заходит о Наполеоне и его маршалах. Тут слов из них изливается гораздо больше, потому что за эти слова им платят.

Могли ли наши далекие предки, гибнувшие под Кобрином и Малоярославцем, Витебском и Смоленском, Митавой и Москвой тогда, 200 лет назад, предположить, что эти битвы будут не последними в истории Отечественной войны 1812 годы? Могли ли предположить, что через 200 лет, в эпоху «продвинутого капитализма», хитрый француз придет в наш дом не со штыком и саблей, а со слащавой улыбкой и мошной, и найдутся такие, кто протянет алчные ручонки за этими деньгами, и согласится распускать псевдонаучные теории, переворачивающие историю 1812 года с ног на голову?

Наши предки часто побеждали непобедимых. Карл XII, Наполеон, Гитлер — перед ними дрожали многие страны Европы, но не Россия. И, заметьте, война символов и идей вокруг этих давно прошедших событий продолжается. Украинские национал-фюреры, расхваливая Мазепу и Бандеру, неизбежно поют дифирамбы Карлу да Адольфу. Им подпевают их белорусские «коллеги по диагнозу» из числа белорусской национал-оппозиции. И сегодня белорусские националисты также ополчились на русского солдата 1812 года, как до этого на петровских богатырей, давших пинка под зад зарвавшемуся Карлу. В Швеции о тех событиях хорошо помнят, и даже когда дети не хотят спать, пугают их русскими.

Но это к слову, а теперь о главном. Из белорусских учебников истории уже давно убрали термин «Отечественная война 1812 года», заменив его на «войну 1812 г.» либо «русско-французскую войну». Таким нехитрым маневром в Минске хотят провести исторический водораздел между белорусами и русскими, сделав вид, будто та война белорусов не касалась. А ведь именно через Белоруссию двинулся Бонапарт, переодевшись в мундир польского улана, прямиком на Москву.

Такое положение не устраивает многих в республике, поэтому портал «Западная Русь», объединяющий целый ряд исследователей-западнорусистов, провел в Кобрине в здании музея им. А. В. Суворова конференцию «Отечественная война 1812 года и Беларусь». Конференция фактически совпала с тремя датами — 725 – летием Кобрина, 200 – летием Отечественной войны 1812 года и победы русской армии под Кобрином, а также 68 – летием освобождения Кобрина от немецко-фашистских захватчиков. В ходе конференции прозвучали интересные факты, многое поясняющие об истинном отношении белорусов к Отечественной войне 1812 года. Так, церковь в память павших русских воинов была сооружена на пожертвования граждан, а такое же сооружение в память погибших наполеоновских вояк пришлось возводить на деньги государства. Никто не хотел жертвовать ни копейки. В белорусском фольклоре сохранился цикл песен об атамане Платове, а Кутузова белорусские крестьяне той поры называли не иначе, как «наш великий князь».

Участники конференции также подняли вопрос о памятнике в честь событий Отечественной войны 1812 г. в Кобрине. Сейчас там стоит бронзовый орел, но — одноглавый, хотя в оригинале он был двуглавым. Во время Первой мировой войны, когда Кобрин оказался под оккупацией, австрийцы сняли и вывезли двуглавого орла. Их можно понять, поскольку в 1812 году в районе Кобрина на южном фланге Великой армии Наполеона против 3 – й русской армии сначала действовал австрийский корпус Шварценберга, а затем 7 – й саксонский корпус Ренье, который и был разбит русскими войсками под командованием генерала Тормасова в сражении под Кобрином. Затем, когда Западная Беларусь оказалась уже под польской оккупацией, поляки на этом месте поставили памятник своему национальному герою Костюшко. И поляков тоже можно понять, ведь в Кобрине была усадьба Александра Суворова, который именно под Кобрином разгромил польские войска под командованием Тадеуша Костюшко.

Уже в советские времена памятник в честь победы русских войск под Кобрином был восстановлен, но орел оказался с одной головой.

Надо с сожалением отметить, что на конференции присутствовали и засланные казачки. Некоторые из них договорились до того, что белорусы в эпоху Наполеона считали себя литвинами, а не белорусами, т. е. к русским и России отношения не имели, а видели своим историческим ориентиром не Москву, а Великое Княжество Литовское, которое вошло в унию с Речью Посполитой. Кстати, Наполеон пытался обыграть литвинскую тему в своих интересах, и даже учредил марионеточное государство с таким же названием под протекторатом Франции. Очень жаль, что некоторые белорусские национал-историки пытаются представить это образование белорусским свободным национальным государством, а малочисленные «литовские» полки в составе наполеоновского нашествия — белорусской армией.

1 июля 1812 года в Вильно, когда была создана Комиссия временного управления Великого Княжества Литовского из представителей местной шляхты, ее возглавил бывший председатель первого департамента Минского главного суда Каминский. Минским губернатором стал польский аристократ Брониковский. В Витебской и Могилевской губерниях были учреждены комиссии «польского правления», аппарат которых комплектовался польской шляхтой и подчинялся французскому командованию. В скором времени губернии были переименованы в департаменты, которыми управляли французские губернаторы. О каком свободном государстве белорусов тут может идти речь?

Правда, удивление проходит, когда узнаешь, где и в каких структурах подвизаются подобные чтецы от истории. Как правило, это какая-нибудь западная неправительственная организация либо прозападная структура, типа Общественное объединение им. Тадеуша Костюшко.

Так была ли война 1812 года Отечественной? Несомненно! В одном строю тогда стояли не только люди разных национальностей, но и разных сословий. Крестьянин и его молодой хозяин-помещик могли сражаться в одном отряде против общего врага. А в стане наших врагов кого только не было, ведь к 1811 году французская империя с ее вассальными государствами насчитывала 71 миллион человек населения из 172 миллионов, населявших Европу. Французы в наполеоновской армаде составляли половину. Далее — 34 тысячи итальянцев, 2 тысячи португальцев, почти 5 тысяч испанцев, 2 тысячи хорватов, 12 тысяч швейцарцев, 40 тысяч австрийцев, более 150 тысяч немцев, почти 100 тысяч поляков (из которых целыми домой вернулась всего одна десятая часть), около 200 бельгийцев и голландцев, и т. д. И эту разноязыкую орду обратил в паническое бегство русский солдат.

А была ли наполеоновская власть прогрессивной и снисходительной? Сошлюсь на статью уже упомянутого выше Николая Яременко, где указывается, что «оккупационные власти грабили местное население, отбирая у жителей хлеб, мясо и другие продукты. Жителям Митавы 23 августа было приказано ежедневно выпекать и сдавать армии 9800 порций сухарей, а позднее организовать 24 армейских хлебопекарни. 4 сентября наполеоновская администрация Курляндии объявила населению указ Бонапарта о наложении на провинцию военной контрибуции в размере 2 млн. рублей. В дальнейшем военное командование потребовало для французских войск 50 тысяч шуб, 30 тысяч пар башмаков и другого имущества, а 22 октября на Курляндию была наложена вторая контрибуция в размере 143,5 тыс. рублей банковскими ассигнациями». Это теперь латвийские власти утверждают, что им не по пути с Россией, и никогда по пути им не было. А тогда, 200 лет назад, «французские обложения вызывали активный протест у латышских крестьян, проявившийся в действиях крестьянских партизанских отрядов (кружков самообороны). По данным известного латышского историка профессора Х. П. Стродса, за время оккупации эти отряды уничтожили до 600 прусских солдат».

Но «вернемся к нашим баранам». Это, кстати, французская пословица, означающая, что пора бы возвратиться к начальной теме. Что же есть такое Международное наполеоновское общество? Это структура, призванная воздействовать на умы и сознание иностранной аудитории, особенно российской, с целью уничижения подвигов русской армии в Отечественной войне 1812 г., и превознесения миссии наполеоновской Франции, которая на тот момент была заводилой на Западе, как сегодня — Соединенные Штаты.

Источник: Русский Обозреватель