Миграционные парадоксы

АналитикаСобытия

Новая политика на старый лад

В июне у России появилась новая концепция миграционной политики. Документ разработала Федеральная миграционная служба (ФМС), главной задачей которой является регулирование миграционных потоков. Миграционную политику России скоро ждут значительные изменения.

Исходным пунктом концепции стал тезис о сложной демографической ситуации в России. По прогнозам ФМС, в ближайшие 15 лет усилятся процессы депопуляции и старения населения Российской Федерации, включая его сокращение в стратегически важных регионах Сибири и Дальнего Востока. Без миграционного прироста численность населения России к 2025 г. сократится на 10 млн. чел. (сегодня она составляет 143 млн.). Будет расти доля лиц пенсионного и предпенсионного возраста. Порождаемые демографической ситуацией экономические проблемы, такие как дефицит рабочей силы, рост иждивенческой нагрузки на трудоспособное население, обострение проблем социального, пенсионного обеспечения и здравоохранения негативно скажутся на социально-экономическом развитии России. Технологическая модернизация производства, рост производительности труда, внутренней миграционной мобильности и экономической активности населения способны решить эти проблемы лишь частично.

По сравнению со странами Запада миграционную привлекательность России авторы концепции считают невысокой, поскольку едут к нам только граждане бывших союзных республик. При этом до 5 млн. иностранцев сегодня работают в России нелегально, что явно противоречит тезису о низкой миграционной привлекательности РФ.

Качество мигрантов из стран СНГ оставляет желать лучшего: они обладают низким уровнем образования и профессиональной подготовки, плохо знают русский язык. Эти обстоятельства провоцируют межэтническую напряженность – нелегальная миграция, как говорится в концепции, обеспечивает рабочей силой теневой сектор экономики и является одной из главных причин негативного отношения к мигрантам части населения.

Соглашаясь с тем, что миграция является источником внутриполитических проблем, разработчики концепции ставят перед новой миграционной политикой исключительно экономические цели. Иммиграция должна обеспечить стабилизацию и рост численности населения, снабдить рынок труда рабочей силой, способствовать модернизации экономики и ее конкурентоспособности. Вопросы национальной безопасности среди целей новой миграционной политики занимают последнее место.

Следует отметить, что отдельные принципы концепции противоречат друг другу. В документе, например, говорится о необходимости соблюдения прав человека и гражданина и, одновременно – о защите национального рынка труда.

Возникает вопрос- какой из этих принципов будет приоритетным? Если полностью легализовать миграцию из стран Центральной Азии и Южного Кавказа, защитить национальный рынок труда будет сложно, если вообще возможно. При этом отказ признать за мигрантами те же права, что и за гражданами РФ, при желании можно рассматривать как форму дискриминации – явление, которое авторы концепции считают недопустимым. Запрет иностранцам торговать на российских рынках при желании также можно считать дискриминацией, однако обеспечить защиту интересов коренного населения России без таких мер невозможно.

Акценты отсутствуют и в задачах миграционной политики. Наряду с расширением возможностей для переселения соотечественников, эмигрантов и «отдельных категорий иностранных граждан» в документе ставится задача противодействия незаконной миграции, а также активизации усилий по адаптации и интеграции мигрантов. Возникает вопрос – кто именно будет переселяться в Россию и сколько мигрантов придется адаптировать? Понятиями национальной, этнической, конфессиональной, культурной принадлежности иммигрантов концепция вообще не оперирует. Между тем, именно они являются сегодня для России ключевыми. Напряженность в межэтнических отношениях провоцирует приток иноэтничного и иноконфессионального населения из южных стран СНГ, имеющего совершенно другие культурные, психологические и поведенческие стереотипы. На родине их поведение регулируется жесткими религиозными, общинными, клановыми и семейными нормами, которые в России автоматически исчезают. Именно этим объясняется вызывающее поведение «кавказцев» и «среднеазиатов», раздражающее русских и другие коренные народы РФ и провоцирующее многочисленные конфликты.

Миграционная ситуация сегодня явно находится в состоянии системного кризиса. Приток мигрантов в последние годы стал едва ли не главным фактором провоцирования внутриполитической напряженности, которая имеет явную тенденцию к ухудшению. По данным ВЦИОМ, за 2010 г. 32% жителей России считали, что межнациональные отношения стали более напряженными, и лишь 16% думали наоборот. В Москве, куда направляется основной поток мигрантов, ситуация особенно тревожная.

51% опрошенных москвичей назвали межнациональные отношения в городе напряженными, плохими или конфликтными.

К концу 2011 г. 52% жителей России по данным Левада-центра отметили усиление националистических настроений среди русского населения, а 44% главной причиной роста национализма назвали вызывающее поведение этнических меньшинств. Закрытый опрос, проведенный по заказу мэрии Москвы, показал, что националистов поддерживают 35% жителей столицы. Эпизодические вспышки вооруженных межэтнических столкновений в столице и регионах – симптом серьезной социальной болезни, которая, если ее не лечить, способна принять угрожающие масштабы.

Проблемы в межнациональных отношениях вызваны не только внешней, но внутренней миграцией, и, в частности, притоком в коренные русские регионы населения из республик Северного Кавказа. До рубежа 1980-х – 1990-х гг. население большинства областей Центральной и Северной России было почти исключительно русским, и приток иноэтничных переселенцев порождает в них ситуацию культурного шока. Будучи юридически частью России, Северный Кавказ по сути является внутренним зарубежьем, а наличие у внутренних мигрантов российского гражданства лишь обостряет ситуацию. Этнокультурный раскол между Северным Кавказом и остальной Россией заставляет подходить к проблеме низкой миграционной мобильности населения, о которой говорят разработчики концепции, очень осторожно. Решит ли она кадровые проблемы – еще вопрос, зато с большой долей вероятности обострит межэтнические отношения.

Необходимость интеграции мигрантов, о которой говорится в концепции, вызвана притоком населения из мусульманских стран СНГ. С интеграцией украинцев, белорусов и молдаван никаких особых проблем не возникает, поскольку они принадлежат к единому с русскими культурно-конфессиональному ареалу. Не лучше ли в связи с этим ориентироваться на переселение жителей «славянских» или «православных» республик бывшего СССР, а также тех русских, которые еще остались в Центральной Азии и на Кавказе? Потенциал для эмиграции в Россию там явно есть, особенно на Украине и в Молдавии, где высок уровень безработицы. Население Украины и Белоруссии, по сути, не только составляет с русскими один народ, но и обладает высоким уровнем квалификации, особенно в индустриальной сфере, где сегодня остро ощущается недостаток кадров.

Около 4,5 млн. русских все еще проживает в Центральной Азии, главным образом – в Казахстане, Узбекистане и Киргизии. Многие из них при наличии привлекательных условий с удовольствием переедут в Россию.

Причем их переселение не потребует никаких затрат на интеграцию и восполнит демографическую убыль русского населения.

В сфере внешней миграции авторы концепции предлагают сконцентрироваться на двух направлениях: расширении возможностей для переселения соотечественников и введении дифференцированного отбора иностранной рабочей силы. Необходимость более активного переселения соотечественников очевидна. Программа их репатриации долгие годы буксовала. В прошлом году по программе репатриации в Россию переселилось 31,4 тыс. чел. – столько же, сколько за все время действия программы, запущенной в 2007 г. На фоне предыдущих лет результат неплохой, но до планки в 300 тыс. человек пока еще очень далеко. Программа явно нуждается в совершенствовании. Для того, чтобы люди ехали в депрессивные приграничные районы, финансовые стимулы должны быть более существенными. Специально для переселенцев надо строить жилье и создавать рабочие места. Иначе удержать отдаленные территории, особенно Сибирь и Дальний Восток, где численность населения все последние годы сокращается, будет сложно. На более благополучных территориях можно ограничиться предоставлением возможности беспрепятственного переезда и получения российского гражданства для восточных славян и других коренных народов России, то есть реализовать давно обсуждаемую экспертами идею распространить понятие «территории вселения» на всю Россию.

Что касается дифференцированного отбора мигрантов, то на этом пути Россию ждут большие проблемы. Большинство трудовых мигрантов к нам едут из стран Центральной Азии. Новое поколение, родившееся накануне или после распада СССР, не знает русского языка и зачастую не имеет никакой профессиональной квалификации.

В Таджикистане, большая часть взрослого мужского населения которого работает в России, 90% детей по данным Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ) сегодня не имеет доступа к школьному образованию.

В связи с отсутствием педагогических кадров русский язык в таджикских школах почти не изучается. В долгосрочной перспективе ситуация с распространением русского языка будет лишь ухудшаться. Проблему низкой квалификации мигрантов можно решить только путем модернизации системы образования и подготовки кадров в самих странах Центральной Азии. Однако Россия, у которой масса собственных проблем, к этому явно не готова. Идея дифференцированного отбора мигрантов, имеющих рабочие профессии, может быть реализована на уровне небольших групп, но распространение ее на весь поток трудовой миграции из Центральной Азии выглядит малореальным.

Эффективность новой миграционной политики будет зависеть от ее практической реализации. Судя по заявлениям директора ФМС Константина Ромодановского, в ближайшее время произойдет некоторое ужесточение миграционного законодательства. К ноябрю этого года для трудовых мигрантов должен быть введен экзамен на знание русского языка, истории и правовых основ российского государства. ФМС также предлагает увеличить срок запрета на въезд в Россию для нарушителей миграционного законодательства с 3 до 5 лет, ввести уголовную ответственность за самовольное оставление мигрантами спецприемников, ужесточить наказание за организацию незаконной миграции и регистрацию мигрантов в «резиновых домах». Однако результаты всех этих мер будут прямо пропорциональны строгости, с которой они будут реализованы. Если лицам, не сдавшим экзамен, въезд в Россию будет запрещен, количество нелегальных мигрантов резко сократится. Если же все ограничиться формальной сдачей экзамена, ситуация в области нелегальной миграции по-прежнему будет ухудшаться.

Предложенный ФМС вариант ужесточения миграционного законодательства далеко не самый радикальный.

На протяжении последних лет в России регулярно раздаются призывы ввести со странами Центральной Азии визовый режим. Среди проблем, порождаемых нелегальной миграцией, едва ли не первое место занимает афганский наркотрафик. В марте этого года один из вариантов решения этой проблемы предложил глава Госнаркоконтроля Виктор Иванов. Для эффективной борьбы с наркотрафиком он считает необходимым пересмотреть миграционный режим между Россией и государствами Центральной Азии: отменить право въезда в РФ по внутренним паспортам, выйти из международных соглашений об упрощенном приобретении гражданства, усилить миграционный контроль и принять закон об ответственности тех лиц, въезд которым в РФ запрещен. Причем сделать это можно в рамках существующих международных соглашений, без введения полноценного визового режима. Те мероприятия, которые сегодня планирует реализовать ФМС, выглядят гораздо более мягкими.

Вопрос нелегальной иммиграции для России является сегодня судьбоносным. Без ответа на него проблемы наркотрафика, этнической преступности и межнациональных конфликтов не имеют видимого решения. Будучи одним из главных факторов провоцирования внутриполитической напряженности, проблема нелегальной миграции в обозримой перспективе станет постоянным пунктом повестки дня и, как показал выборный цикл 2011-2012 гг., весомым фактором политической мобилизации населения.

Источник: Столетие.ру